роман "Свидетельство"
Наутро, чувствуя, что сегодня мне так и не удастся ничего сочинить, я отправился в центр города. На площади, где стоял ранее кабачок, по-прежнему валялись обугленные доски. Проходя мимо, я услышал, как какой-то ребенок спрашивал у матери: «Что было здесь раньше?» Ответ матери меня удивил – «Не знаю, но, по-моему, всегда так и было», - сказала она.
В некоторой растерянности стоял я на площади, не зная куда пойти. Вдруг, неожиданно, за моей спиной возник вертлявый господин Прюк, тот самый, что первым признался в неумении читать, и с некоторым злорадством спросил: «Что-нибудь ищете?» «Да, Читальный зал, - неуверенно ответил я и добавил – Если он существует». «Существует, существует, - недовольно проворчал он и стал тыкать пальцем в сторону дома напротив». «Зачем?» – невольно воскликнул я. «Что зачем? – не понял он. «Зачем он существует?» Он с удивлением взглянул на меня. «Должны же люди где-то служить. Какой болван!». После чего удовлетворенно хмыкнул и исчез также быстро, как и появился.
Я решил не реагировать на его хамство. Из чистого любопытства я перешел площадь и подошел к указанному дому. В последний момент мне вдруг захотелось повернуться и уйти, но все-таки я приоткрыл тугую дверь и заглянул внутрь. Помещение было просторным. Оно действительно походило на читальный зал. Зал был уставлен столами, но никаких читателей, конечно же не было. Естественно, не было и книг. Тем не менее между столами неспешно расхаживали несколько тощих, сутулых девиц. Громко хлюпали они насморочными носами и, как по команде, повернув головы, уставились на меня.
- Вам что угодно? - любезно осклабясь, спросила в нос самая тощая. Верхняя её челюсть выдавалась вперёд и при улыбке торчащие зубы немножко клацали друг об друга. – Это Читальный зал? – вместо ответа спросил я. Тут же девицы забормотали разом что-то невнятное и, засеменив соломенными ногами, бросились к дальней двери. Там они столпились, прижавшись друг к другу, и принялись скрестись в дверь своими птичьими лапками.
Дверь приоткрылась, в щель высунулась длинноносая светлая голова.
- Г-н Сендлер, г-н Сендлер… - гнусавым шёпотом заверещали девицы в подставленное большое белесое ухо. Г-н Сендлер зыркнул на меня бесцветным глазом, красный его язык хитро юркнул по тонким губам, длинный нос вытянулся, принюхался... и голова исчезла. Дверь захлопнулась. Девицы, семеня, разбежались и вновь с важностью принялись расхаживать вдоль пустых громоздких столов. Никто не обращал на меня внимания. Я, пожав плечами, уже собрался уйти, как снова распахнулась дальняя дверь. В проёме её стояла большая бесформенная женщина, кося на меня коровьим глазом. - Войдите, - громким голосом проговорила она.
Пройдя вдоль неуклюжих столов, я уцепился за дверь и еле справился с тугой её пружиной. В маленькой комнате сидел г-н Сендлер, нацепивший на длинный свой нос крохотные очки. Полки за его спиной были уставлены множеством папок вперемежку с гипсовыми фигурками. Все фигурки изображали свиней. Животные были всевозможных мастей, возрастов и размеров. При этом на шее каждой из них красовался малюсенький красный бант. Г-н Сендлер попросил меня отвернуться к стене и подождать. Краем глаза заметил я, как с ловкостью прыгучей блохи, взмахнул он тонкими своими ногами, допрыгнул до внутренней двери, стащил с носа очки и быстро, быстро зацарапал по двери длинным острым ногтем. Хриплый голос ответил ему, и он проскользнул в дверь, выгнув пополам гибкое тело.
Вдруг страшно мне захотелось узнать, что за записи хранят эти толстые папки, рядами устроившиеся на полках. С жадностью, оглядываясь на дверь, схватил я одну из них, но обнаружил в ней лишь аккуратно подшитые листы белой бумаги. Я потянулся к другим, но все они, конечно же, были чисты. Длинный нос г-на Сендлера показался из приоткрытой двери. Тело его просочилось в щель, и он предстал предо мной, поспешно вновь нахлобучив на нос крохотные очки.
- Зайдите! - торжественно произнёс он, не удостаивая меня взглядом. Кашлянул, оглянулся и поспешно юркнул обратно в узкую щель двери.
Я взялся за ручку и потянул её. Резкий окрик остановил меня. - Стучать! - хриплым голосом выкрикнули из-за двери. Место это и странные повадки его обитателей так не понравились мне, так неожиданно меня взбесили, что я принялся стучать в проклятую эту дверь обеими руками, а потом и кулаком. Немедленно дверь распахнулась и три пары ошеломлённых разгневанных глаз уставились на меня. Г-н Сендлер, от удивления взмахнувший руками, так и застыл нелепой возмущённой фигурой, большая женщина ещё шире распахнула коровьи глаза, а сидящая за столом горбунья сжала маленькие кулачки и сморщенное лицо её перекосилось от ярости.
- Вы кто, вы кто, вы кто?! - быстро захрипела она в бессильном гневе, подпрыгивая на стуле и суча в воздухе маленькими ногами. Тут же г-н Сендлер изогнулся, вытянув вперёд белесые руки, как будто собирался прыгнуть на меня и задушить самым решительном образом. Большая женщина, словно огромная курица, захлопала растопыренными пальцами по бесформенным бокам и зычным голосом принялась выкрикивать бессмысленные команды. - Скорей! - кричала она, - Сюда! - кричала она.
За спиной моей послышался топот соломенных ног. Тощие девицы друг за дружкой стремглав протиснулись в дверь, и выстроились позади меня почётным караулом. В тишине раздалось нервное хлюпанье их носов. - За дверь! - неожиданно вскричала взбешённая карлица и девицы, спотыкаясь и пыхтя, кубарем выкатились наружу. Большая женщина круглым глазом уставились на горбунью, но та лишь яростно шикнула на неё. Тогда широкими шагами женщина побежала вглубь комнаты, уселась на табурет и принялась там громко и шумно всхлипывать.
На лице г-на Сендлера промелькнула злорадная усмешка, тут же, впрочем, сменившаяся выражением совершеннейшего почтения. Он склонился к горбунье и своим длинным носом принялся быстро клевать, что-то шепча ей в мохнатое ухо. Сморщенное лицо её заулыбалось.
- Так это вы тот господин, которого нам рекомендовали, - проворковала она осипшим голосом, маленькими круглыми глазками пробуравив меня насквозь. - Ну, так извольте знать: вам придется ждать до вечера. И у нас не колотят в дверь! - вдруг она завизжала, сжав крохотные кулачки. - У нас достойно ведут себя люди, - закончила она с непонятным мне торжеством. - А теперь выйти вон! Г-н Сендлер!
Г-н Сендлер в один прыжок оказался у двери, немедленно распахнул её и попытался выпихнуть меня.
- Стоять! - вновь завизжала горбунья. - Хочу вам напомнить: ведите себя подобающе в Читальном зале! - с неожиданным пафосом заключила она.
- За мной! - промурлыкал г-н Сендлер, наконец меня выпихнув.
- Итак, правила наши просты, - проговорил он, развалясь в кресле, нацепив на нос очки и крутя длинными пальцами одну из гипсовых фигурок. - Забудьте всё, что вы о себе вообразили: кто вы такой и что из себя представляете. Вы – лишь наш посетитель! - и он прихлопнул бледной ладонью одну из многочисленных папок.
- Да вы безумцы, - вскричал я, не выдержав, - У вас же нет ни книг, ни читателей! –
- Ну и что? – с искренним недоумением он уставился на меня, - Какое это имеет значение? Мы-то здесь. На службе. -
На это мне нечего было ответить. Я вышел в зал. Девицы по-прежнему вышагивали вдоль столов. Они мало чем отличались друг от друга, поэтому, как я понял в дальнейшем, имён их никто и не знал. Возможно, их не знали и они сами, а потому называли их просто - девица Алеф, Бет, Гимел, Далет. Впрочем, моего имени здесь тоже никто не спросил, а когда я попытался представиться, на меня посмотрели с удивлением.
В какой-то момент все побежали в комнату к горбунье. Вдруг я почувствовал такую усталость, что плюхнулся на стул. Вставать не хотелось совершенно. Я положил голову на руки и принялся рассуждать. Кто меня рекомендовал? Чего я должен ждать? Из кабинета горбуньи доносились смешки, взвизги и полушёпот. - Уж не меня ли они обсуждают? - с тревогой подумалось мне. Хотя это и не имело никакого значения. Видимо, от переживаний последних дней я действительно очень устал. Мысли мои начали путаться.
А может быть мое предназначение – быть не писателем, а каким-нибудь чиновником? И тоже ходить на службу? Никогда не приходило мне это в голову. Каким я тогда должен быть? Ветераном неслышных войн? Тихим патриотом неведомой миру державы? У меня должны быть усердие и фанатизм мыши. Проворный ум и лояльность. Я чиновник, а не человек действия или поступка. Какое из безумств сравнимо с моим педантизмом? С педантизмом оттачивания карандаша. Что за страсти бушуют в моем маленьком сердце?.. Какие помыслы разрывают черепную коробку?..
Я заснул за столом. Мне снилось, что, подтянув колени и охватив их рукой, я забился в угол широкого подоконника. Я смотрю вниз и не могу понять, что за город расположен у меня во дворе? Все эти реймсы и кёльны, парижи и вены похожие друг на друга бессмысленной готикой своих башен, нелепыми пальцами колонн и абрисами людей, смешались у меня во дворе. Мне снилось, что я - маленькая чиновная плоть бестелесного города. Все его философы и апостолы, бредущие по немым улицам, размахивают руками, что-то крича на пустых площадях. Мёртвые праги и гамбурги опрокинуты навзничь в моём дворе. Как я забрёл сюда?
Три обнажённые дамы, восседающие посередине моей комнаты с косым потолком, поглядывают на меня, вжавшегося в подоконник. Они вытягивают шеи, словно упитанные белые гуси, рассматривая жалкое убранство моей мансарды. Эти любопытные голые женщины, рассевшиеся в моих креслах, хихикают, подмигивая друг другу. Толстая старая тётка, с лицом пожилой гусыни переваливаясь, встаёт из кресла и, шлёпая босиком, расхаживает по комнате.
В щели окна задувает сквозящий ветер и, простуженный, я думаю, что не смогу добраться до службы. Старший чиновник, уличённый мною в связи с толстозадой гусыней, не преминет отомстить мне, сладострастно исписав доносом клеёнчатую тетрадь. Надо слезать с проклятого подоконника, опередить его. Успеть доложить, что я, открывая чуланную дверь канцелярии, застал гусыню восседающей на его столе в малиновом трико. Старший чиновник, стоя на коленях, пыхтя, пожирал глазами покрытый белым пухом, отвисший её живот...
Упитанная девственница похожая на утку, усевшись в моё продавленное кресло, подмигивает мне раскрашенным глазом. Её темные усики, волосы, обрамляющие соски, и короткие пушистые ноги привлекают внимание толстозадой гусыни. Тогда коротконогая утка вскакивает и тычется красным клювом в ее мясистый зад. Огромными шагами подкрадывается к ним длинная волосатая курица. Кто-то кричит и три голые птицы сваливаются в углу, неуклюже разбросав головы на свернутых шеях. Я остаюсь один на застывшем в нигде подоконнике, посреди мертвого города.
Я оттачиваю карандаш, я пишу рапорт: города опустели, последние женщины свалились в углу. Кто-то снова кричит. Но проклятое моё послушание не даёт прекратить рапорт.
Кто-то кричит прямо мне в ухо «Проснитесь!» Я вскидываю голову. Девица Далет выпаливает, что вечером в «Пансионе особо одарённых природой детей» состоится представление «Только раз, только у нас!». После чего с изумлением спрашивает – почему именно я вдруг получил приглашение?
Я ничего не понимаю. А где мертвый город? Где женщины-домашние птицы? Лишь постепенно начинаю приходить я в себя. В пансионе? Значит в городе есть «Пансион особо одарённых природой детей»? Впрочем, наверное, в этом нет ничего странного, если в городе есть дети, то среди них могут быть и особо одаренные. Интересно, чему учат их там?
Девицы опять начали выхаживать вдоль столов с горделивым видом. Из дверей высунул свой длинный нос г-н Сендлер и внимательно посмотрел на меня. В зал вышла большая женщина, остановилась прямо передо мной и коровьими своими глазами в упор стала меня разглядывать.
Наконец, ударил гонг и с торжественным видом из кабинета показалась горбунья. Она остановилась посреди зала. Немедленно позади неё пристроилась девица Алеф, та самая, с выступающей вперёд челюстью, г-н Сендлер, большая женщина и остальные девицы. - Вам зачем-то оказана честь посетить сегодняшнее представление, - с важностью обратилась ко мне горбунья. - А нам сообщили, что оно бывает только раз в году! Если бы не убедительная просьба устроителей, я бы Вас ни за что бы не пригласила! - добавила она, быстрым взглядом оглянув меня с ног до головы. После чего засунула руку в тощий свой лиф и вытащила оттуда смятое приглашение.
Потом развернулась на каблуках и, раскачиваясь на кривых маленьких ножках, вышла из зала. «Пансион за углом направо, налево, направо, направо» - снисходительно бросил мне г-н Сендлер, семеня за горбуньей. Девица Бет дождавшись его ухода, неожиданно подскочила ко мне и уточнила: «А после последнего направо - наискосок».