Мы здесь ненадолго. Посмейтесь немного. И не относитесь ко всему столь серьезно — особенно к самому себе.
Марк Твен
Жанр нашей книги определен неслучайно. Совершили ли наши персонажи нечто героическое? Этот вопрос не дает покоя ни самому автору, ни его героям. Не исключено, что при определенных обстоятельствах наши протагонисты могли бы кого-нибудь или что-нибудь спасти. Однажды они даже пытались спасти весь мир. Поэтому автор мучительно сомневался, а не создал ли он героический эпос, наподобие какой-нибудь “Калевалы” или “Жизни Мерлина” в изложении Гальфрида Монмутского? Но не смутят ли название или имена героев изысканного читателя? И что если бы хваленый Лонгфелло, изучаемый теперь каждым американским двоечником, написал бы не пресловутую “Песнь о Гайавате”, а, например, "Песнь о Ваде и Ицике"? Могли бы тогда назвать ее "классическим памятником литературы"? Что ж, мы не претендуем на столь всеобщее признание. А потому из скромности и даже, в некоторой степени, самоуничижения, выбираем иной жанр - “героический опус”. Да простят нас за эту непритязательность потомки.