Властитель дум
Когда Ицик впервые увидел этого человека, тот сидел, развалившись в кафе, и мелкими глотками пил огромный бокал мартини. Почему Ицик обратил внимание именно на него, до сих пор остается загадкой. Многие сидели в кафе, развалившись, и мелкими глотками пили из больших бокалов мартини. Конечно, нельзя не учитывать, что этот человек одним своим видом, страшной харизмой, производил грандиозное впечатление на окружающих. Время от времени его взгляд пронзал собеседника насквозь, и тот, ничтоже сумняшеся, готов был немедленно служить ему по гроб жизни. Завистники поговаривали, что, если бы он не был так безумно ленив, то мог бы создать новое Учение! Впрочем, вернувшись к Ицику, следует заявить - если Ицик решил найти себе объект почитания, он бы его все равно нашел. Конечно, ему повезло, что он выбрал именно этого человека, а не какого- нибудь другого. Как мы знаем, другой ученый, Тесла, избрал себе в качестве кумира и предмета любви голубку, залетевшую к нему в комнату. Так что Ицику действительно еще повезло. Другой вопрос, повезло ли избранному... Но как бы там ни было, достоверно известно, что Ицик, завидев его, немедленно подбежал и сказал: “Я хочу у вас учиться!” Человек, разморенный на солнце, приоткрыл один глаз, оглядел Ицика с ног до головы, зевнул и спросил: - Чему ты хочешь учиться? Ицик задохнулся от счастья. - Всему! - закричал он.
Человек приоткрыл второй глаз, перестал зевать и сказал:
- Пошел вон.
Так Ицик познакомился со своим кумиром. Как познакомился с ним Вадя, доподлинно неизвестно. Но ходили слухи, что в тот же день Вадя, столкнувшись с ним на улице, от потрясения упал, сломал ногу и, будучи доставлен им в ближайшую больницу, поклялся никогда с ним не расставаться.
Визит
На следующий после знакомства день Ицик и Вадя залезли в интернет, чтобы узнать о встреченном ими человеке. И - треть информации, содержавшейся во всей мировой Сети, оказалась посвящена их новому знакомому. Пораженные, они сидели у компьютера и не могли произнести ни слова. Никогда они не видели гениев. Великие люди не встречались на их пути... Просидев около часа с открытыми от потрясения ртами, они немедленно отыскали его адрес и заявились к нему домой. Когда дверь открылась, Ицик от волнения замешкался, засуетился, после чего решив, что в данной ситуации такое поведение будет наиболее уместным, встал на колени и переполз порог. Так как Вадя не знал, как следует вести себя в подобных обстоятельствах, он последовал примеру Ицика и упал на сломанную ногу. - О, Учитель! – от смущения, ни с того, ни с сего воскликнул Ицик и ударился лбом об пол. - Мудрейший из мудрых! О-о-о! - взвыв от боли, закричал на всякий случай Вадя, вспомнив "Старика Хоттабыча". Тут и Ицик вспомнил китайское изречение, выражающее глубокое почтение. Он закричал, перебивая Вадю: "Пусть шарик моей благодарности катится по коридору твоей любезности, и пусть коридор твоей любезности будет бесконечным для шарика моей благодарности!" Наступила глубокая пауза. Вдруг ужасный рык потряс стены дома. От страха стоящие на коленях Вадя и Ицик пали ниц. - Вы что?! - страшным голосом вскричал хозяин дома, - Я вам кто?! Гуру? Сэнсэй? Или я вам - учитель? Хулио Хуринито какой- нибудь? Какая-нибудь Кастанеда? Нет, - закричал этот человек и стукнул Ицика с Вадей палкой. – Я не учитель! Я не учитель! Я не учитель! – ударив восемнадцать раз по голове каждого из них, бушевал он.
Ловко уворачиваясь от палки и обезумев от восхищения и страха, Ицик подполз сзади и неожиданно облобызал пятку кумира.
- Спасибо, спасибо, Неучитель, Неучитель! Спасибо! – кричал Ицик, ловя его пятки. Неучитель схватился за голову и выбежал из квартиры. Побегав полчаса по улицам, он вернулся и застал Ицика и Вадю нахально развалившимися на его диванах. - Я не учитель, а вы – не ученики! - закричал он, брызгая слюной. – Вон, вон, дураки! Проклятые дураки! – вопил он и кидал в Ицика и Вадю всеми попадавшимися под руки предметами. – Вон, вон, болваны! Вадя выкатился за дверь. Ицик бежал за ним вслед, тихонько подвывая. Разгневанный Неучитель захлопнул дверь. Через некоторое время он услышал под окном тихое мурлыканье. Растрепанная голова Неучителя показалась в окне, но вместо кошки он увидел физиономию Ицика. Тот, притворявшийся кошкой, надеялся, что Неучитель откроет окно или хотя бы форточку, и тогда он шустрой муркой незаметно проскользнет и забьется куда- нибудь в угол, прикрывшись газетой. Но Неучитель моментально разоблачил эту псевдокошку, схватил газету, на которую Ицик уже положил глаз и начал лупить ею Ицика по голове. Тогда Ицик убежал за угол и попытался влезть в другое окно. Но Неучитель схватил вазу с засохшими цветами, которую подарила ему одна из бесчисленных поклонниц, и вылил остатки тухлой воды на голову нахалу. Через некоторое время он услышал поскребывание под дверью. Решив, что это опять надоедливый Ицик, он распахнул дверь ударом ноги и чуть не убил ту же поклонницу с новой вазой. Она отлетела к противоположной стенке и потеряла сознание. А в это время Вадя, наблюдающий за стараниями Ицика, развалился на траве возле дома и, посвистывая, ждал разрешения ситуации.
Жизнь Неучителя
1. Друзья Неучителя
Итак, их новый знакомый оказался, как назвал его знаменитый американский журнал “Time o'clock” - “Человеком столетия”, “Титаном веков” и, наконец, “Гением тысячелетия”. Многие хотели бы назвать Неучителя своим другом еще при его жизни, но боялись разоблачения. Ведь всем было известно, что у Неучителя не было друзей, потому что никто не мог выдержать глубины и силы его мысли. Поэтому целые очереди знаменитостей ждали смерти Неучителя, чтобы потом с бахвальством рассказы- вать, как они похлопывали его по плечу, а он радостно мурлыкал в ответ. Хотя Неучитель и скрывался от человечества, все же некоторым посчастливилось его увидеть еще при жизни. Он путешествовал: жил с троглодитами в пустыне Сахара, на дереве с островитянами Папуа, с готтентотами в шалаше и в землянке с вятской уроженкой. От такого обилия впечатлений разум его несколько помутился, и он решил вернуться на историческую родину.
2. Неучитель и адепты
Но и на родине его преследовали неученики, поклонницы и фанаты. Когда он прибыл в Иерусалим, иракские евреи выстлали ковры, индийские евреи посыпали их рисом, а русские построили трибуну, обтянули ее кумачом и поставили на нее графин с водой. Все вместе они подняли Неучителя на руки и донесли до трибуны. Неучитель оглядел толпу. - Евреи! - воскликнул он. Потом подумал и снова вскрикнул – Евреи! Более он ничего не успел произнести.
- В Кнессет, в Кнессет Неучителя! - тут же закричала потрясенная толпа. – Неучитель - король Израиля!
Естественно, что Неучитель, имея кроткий нрав и нежную душу, из скромности отказался идти в Кнессет, зная, какой фурор произведет на выборах его фигура. Он боялся, что вслед за его избранием Израиль из демократии немедленно превратится в монархию.
Поэтому он скрывался, меняя личину, одевал парики и длинные, по щиколотку, плащи. Он не любил славы. Выходя на улицу, он надвигал шляпу до бровей и опускал голову. Но все - старики и малые дети, члены Кнессета и даже суданские беженцы - мечтали прикоснуться к нему. Многие, завидев его, шли следом, сами не понимая, что за могучая сила влечет их.
3. Предки Неучителя
Харизма и в то же время застенчивость Неучителя были наследственными. Его дедушка, тихий, грустный еврей, был другом Герцля, Эйнштейна, Фрейда и всех остальных гениев. Не выдержав такого обилия знаменитых друзей, дедушка умер от скромности. Бабушка же Неучителя была, наоборот, натурой громкой, страстной, воинственной и воистину харизматичной. Попав случайно во время гражданской войны в Россию, она ходила с маузером и стреляла во всех подряд, после чего отдалась батьке Махно, лично Троцким была награждена орденом Красного Знамени и им же приговорена к расстрелу. В 1920 году ей удалось бежать из красного плена и вместе с известной подружкой Распутина, фрейлиной императрицы Вырубовой, нелегально перейти границу с Финляндией. Дальше следы ее терялись. Известно только, что она возглавила экспедицию по следам Ливингстона в пустыню Калахари, по пути встретила дедушку Неучителя, родила от него дочь и исчезла в низовьях реки Лимпопо.
4. Родители Неучителя
Происхождение Неучителя было не совсем ясно даже ему самому. Неучитель одинаково плохо разговаривал на всех языках и не знал, где он родился. По версии незадачливых биографов его родители, без конца переезжавшие из страны в страну,
тоже не помнили этого. Да и кем вообще были его родители, оставалось загадкой.
Впрочем, все это не имело никакого значения. Свою маму Неучитель не помнил. Известно только, что она была холодна, как лед, и, не заметив, что родила его, улетела на чемпионат моржей в Гренландию. Папу Неучитель помнил чуть лучше, потому что общение с ним длилось целый год. Но через 12 месяцев после рождения сына папа обиделся на него и ушел, хлопнув дверью. Ходили слухи, что обидчивый папа поселился в пустыне Негев, отрастил волосы и стал похож на пожилого Самсона.
5. Детство Неучителя
Естественно, люди, наслышанные о его беспечных родителях, задавались вопросом: кто же тогда воспитал Неучителя? Ответ был прост: Неучитель воспитал себя сам. Когда он родился, открыл глаза и увидел окружающий мир, он немедленно их закрыл. Но, поняв, что исправить мир – его миссия, в год научился писать, в два читать им написанное, а в три ораторствовать. Люди, прослышав о гениальном младенце, потянулись к нему. Одни, чтобы получить благословение, другие, чтобы поклониться, а третьи – узнать, в чем смысл жизни. Но ему было не до них. В четыре года он уже изучил Талмуд, в пять - Махабхарату, в шесть - “О четверояком корне закона достаточного основания” Шопенгауэра. После чего горько-горько заплакал, потому что, как сказал его предшественник, “многиезнания увеличивают скорбь”.
6. Юность Неучителя
Поняв это, юный Неучитель вслед за папой отправился в пустыню и провел там неизвестное количество лет. Из уст в уста передавались рассказы, что, покинув пустыню, словно снежный барс, рыскал он по горам Тибета в поисках Шамбалы и истины.
Не найдя ни ту, ни другую и окончательно разочаровавшись в жизни, любви и человечестве, он чуть не поставил мир на грань катастрофы, обнявшись с Кеннеди и не облобызав завистливого Хрущева, после чего, как известно, и разразился Карибский кризис.
7. Зрелость Неучителя
Мы не знаем, были ли это лишь слухи. Но с уверенностью можно сказать одно - после всех приключений Неучителю ничего более не оставалось, как впасть в депрессию, забиться от ужаса в кладовку, закрыться изнутри на задвижку и просидеть там два с половиной года. Когда паника, наконец, утихла, он выполз на божий свет. И вскоре уже утверждал, что за периодом кладовочного созерцания и единения со всем сущим, то есть даосизма, должен последовать период жесткого детерминированного конфуцианства. – Долой Лао Цзы! – кричал из окна по ночам Неучитель, - Да здравствует Конфуций!
Вадя и Ицик: ученичество
Как раз в это время Вадя с Ициком и познакомились с Неучителем. Для лучшего познания восточных учений Вадя и Ицик вынуждены были следующие четыре года, как и положено настоящим китайским ученикам, мыть полы в квартире Неучителя, готовить ему обед, а также шить, гладить и кричать петухом по утрам. А Неучитель, в свою очередь, каждый вечер обязан был бить их по пяткам. Неучитель сознательно заменил трансцендентальную медитацию китайским битьем по пяткам. Он считал, что подобный способ познания сущностей более эффективен, чем весь дзен буддизм. Неучитель был категорически против нирваны, сатори, бодхи и каких-либо других видов просветления. Он был уверен, что, если исполнится мечта большого количества баранов, и они одновременно просветлятся, то мир немедленно превратится в бараний рай, что будет еще хуже бараньего ада, в котором он пребывает сейчас. Как бы там ни было, в какой-то момент Вадя и Ицик, подметя пол в двухсотый раз, выстирав одежду Неучителя, его соседей, знакомых и родственников, перебрали весь рис в зернохранилище Тель-Авива и приступили к практическим занятиям. В виде разминки практика началась с удивительных асан йоги, которыми Неучитель и не помнил, как овладел. Возможно, их не знали и сами йоги. Ему сразу удалось закрутить Вадю в такой немыслимый бублик, что длинный Вадин нос вонзился в его поясницу, а руки переплелись с ногами настолько, что он потерял счет конечностям. И вот, как раз в тот момент, когда Вадя уже перестал отличать ноги от рук, а лоб его со всей силы уперся в копчик, Неучителю позвонили. Он попросил Ицика приглядеть за Вадей, а сам отправился на гору Сион на Совет Мудрецов. Ицик долго ходил вокруг Вади, обдумывая, как помочь тому подольше продержаться в этой удивительной асане. После чего пошел в кладовку, нашел там большой клубок альпинистской веревки, доставшейся Ваде по наследству, и в то время, пока тот делал робкие попытки освободиться, Ицик с немыслимой скоростью обвязал его со всех сторон. Теперь, даже если бы Вадя вдруг попытался каким-нибудь образом расплести свое тело, он бы уже не смог это сделать. Оглядев дело рук своих, Ицик остался доволен – он решил, что выполнил поручение Неучителя. После чего, утомившись, зевнул и пошел спать. Всю ночь Вадя грыз веревки. Под утро, наконец, они, не выдержав Вадиных зубов, начали рваться. В пять тридцать утра на дверь Ицика обрушились удары топора. Это освободившийся от пут Вадя, держа в зубах топор (так как руки и ноги его отказывались повиноваться), рубил дверь Ицика. В образовавшуюся щель Ицик увидел его болтающиеся конеч- ности и оскаленные зубы, державшие древко топора. Ицик спрятался под кровать. Не сумев прорубить дверь, из последних сил Вадя грыз топорище, пока, наконец, оно не выпало из ослабевшей челюсти. Два дня Ицик пролежал под кроватью, боясь Вади.
Неучитель и его особенности
Во время учения Вадя и Ицик поняли, что Неучитель ужасно строг. Когда-то, как им рассказали, он был невероятно худ и, видимо, поэтому был желчен и раздражителен. Потом он столь же невероятно растолстел, и его безмерный живот стал величиной с огромный арбуз. В результате он превратился в очень толстого, но все такого же раздражительного человека. К этому стоит прибавить, что ко времени их встречи Неучитель окончательно сошел с ума и принимал такое количество таблеток, что ими был завален весь стол, ящики и шкафы. У него было великое множество разнообразных фобий. Это были фобия закрытого и открытого пространства, фобия света и фобия тьмы, боязнь дятлов, мангустов и людей. К тому же у него появилась странная мания - он стал апологетом русской литературы. При этом он признавал только двух русских писателей. Первым был М. Ю. Лермонтов, которого он цитировал, задрав ввысь подбородок и фальцетом вскрикивая: "Я тот, кого никто не любит!" Вторым номером шел знаменитый пролетарский писатель Горький. Иногда Неучитель становился перед зеркалом, вглядываясь в его глубины, тыкал в него пухлым пальцем и изрекал: "Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах!" После чего хватался за голову, закрывал от стыда глаза и горько плакал, потрясая большим животом. У него начиналась депрессия. А во время депрессии он, как известно, прятался под столом. - Как можно жить в этом мире! – выкрикивал из-под стола фрустрированный Неучитель. - Нет, жить в этом мире более невозможно! - кричал он. Тогда Вадя и Ицик, боясь, что они потеряют Неучителя навсегда, уносили его в постель, укрывали одеялом и, сидя на кровати, пели ему колыбельную.
Неучитель стихал, его скорбные рыдания превращались в редкие слезы, и он, еще всхлипывая, убаюканный, засыпал.
Вскоре он растолстел до таких невероятных размеров, что Ицику и Ваде приходилось носить его на носилках. Носилки ломались под его тяжестью, и Неучитель с проклятьями падал на асфальт. За это он лупил Вадю и Ицика специальной китайской палкой, и те, визжа и подпрыгивая, разбегались в разные стороны. Специальную китайскую палку для битья неучеников из глубокого уважения подарил ему столетний Мастер Янинь, которому она была уже не нужна: за сто лет он научился убивать учеников взглядом. Неучитель же решил пока не осваивать это чудесное искусство, ему было достаточно и палки.
Так говорил Неучитель
Иногда Неучителя охватывало вдохновение. Эти позывы к творчеству обычно выливались в философские стихи, которые напоминали смесь латиноамериканской поэзии и японских хокку. Он вставал в позу, усаживал Вадю и Ицика напротив себя и декламировал: "Посмотрите вокруг, Вглядитесь в этот мир, Кого вы увидите? Нас окружают фаталисты, капиталисты, коммунисты, глобалисты, альпинисты, горнисты и онанисты!" Затем, встряхнув головой, продолжал: "А еще многие программисты и ничтожные, будь они прокляты, пессимисты... Куда же нам спрятаться? Только лечь на берегу Средиземного моря И вглядевшись в даль, Думать о безысходном..." Иногда он говорил прозой, похожей на белый стих. Например, обращаясь к Ваде и Ицику: "Я велик и ничтожен. А вы кто такие?!" Иногда он вступал в спор с Лейбницем: "Мы живем в самом полоумном из миров!” А иногда поправлял Сократа: "Теперь уж я и не знаю, что я знаю только то, что ничего не знаю..." Неучитель, конечно же, был личностью необыкновенной. Неважно, что с ним творилось в этот момент: был ли он худ или толст, лыс или курчав, высок или низок. Некоторых людей при встрече с ним охватывало безудержное желание пасть ниц. И долго ползать вокруг него, в неуместной надежде припасть к стопам.
Например, Вадя не всегда мог сдержать подобный свой сокрушительный порыв. Но Неучитель был категорически против. Он быстро убегал, высоко поднимая ноги. При этом Вадя, опытный бегун по болотистой тундре, мгновенно догонял своего кумира. Тогда Властитель дум умудрялся так лягнуть его своей натренированной пяткой, что с меткостью снайпера попадал прямо в глаз. Частенько Вадя ходил с подбитым глазом, а завистливый Ицик фломастером рисовал себе синяки на скулах и хвастался, что Неучитель попал в него не один, а целых два раза.