Страсть
1. Враги человека
"У каждого из наших героев была своя страсть", - если бы эта глава начиналась подобной фразой, можно было бы смело обвинить автора в предвзятости. Страсть испытывали не все наши герои. Например, Вадя, прожив много лет на севере, был невозмутим, как пожилой тюлень.
Страсть питали к нему. Его врагами были предметы. Вещи ненавидели его всеми фибрами своей неодушевленной натуры. Трудно было найти другой объект столь ярко выраженной антипатии.
Вадя обращался с предметами стремительно и неосторожно. У него ломалось всё, что только могло сломаться. Трудно перечислить всё, что Вадя сокрушил в своей жизни. Гораздо легче назвать то, что, по счастливой случайности, сломать ему не удалось.
2. Маньяк
Ицик, в отличие от Вади, наоборот, хотел починить и отремонтировать некоторые страстно любимые им вещи.
Например, кондиционеры. Ицик чинил их с яростью и упоением. У него всегда под рукой находились орудия его производства: топор и небольшая кувалда. Он носил их в портфеле вместе с компьютером. В его представлении ремонт требовал расчленения кондиционера на мелкие части. Дальнейшее не интересовало Ицика - детали уже не способны были соединиться друг с другом.
Как опытный медвежатник гордится тем, что может вскрыть любой сейф, так и Ицик бахвалился, что ни один кондиционер не устоит перед ним.
Ицик пользовался любой возможностью, чтобы удовлетворить свою противоестественную страсть. Приходя к кому-нибудь гости, он подкрадывался к кондиционеру и с тихой надеждой выспрашивал у владельцев, не надо ли его починить. Владельцы, прослышав о неутолимости его пыла, наотрез отказывались.
3. Секуритате
Как-то Ицик познакомился в интернете с очередной женщиной. По неосторожности несчастная призналась, что ее кондиционер работает из рук вон плохо. Через двадцать минут Ицик уже звонил в дверь ее квартиры. Его встретила дама 70 лет, оказавшаяся бывшим румынским следователем. На первый взгляд ничто не выдавало в ней былого работника секуритате. Но, если присмотреться, можно было обнаружить небольшой тик: зубы ее пощелкивали, а голова иногда дергалась от славных воспоминаний. При этом она была необычайно строга, носила в кармане большую лупу, одевалась в полувоенный френч и яловые сапоги. Как только Ицик вошел в дверь, она, пристально глядя ему в глаза, объявила, что разоблачила его. - Уже? – испуганно спросил Ицик. - Да. Ты не Ицик, - заявила она, испытующе глядя на него. - А кто же я? - испугался Ицик и побледнел. - А это мы сейчас узнаем..., - следователь обошла вокруг него и заявила, - Ты не ученый. Ты – землекоп. У тебя нет ни матери, ни отца. Ты – сирота! Ицик задрожал и начал отнекиваться. Тогда следователь достала из сумочки небольшой фонарик, направила его свет в глаз Ицику и сказала: - Но ведь это все не более, чем прикрытие: землекоп, сирота. Ты – известный гомосексуалист и американский шпион. Ты хочешь иметь со мной половое сношение... О, нет! Я изобличила тебя: ты хочешь иметь со мной много, много половых сношений! Ты хочешь спариваться со мной везде: дома, на площади, в Кнессете, в зоопарке!
Тут зубы ее защелкали, голова задергалась, она забилась в пароксизме страсти, накинулась на Ицика и вступила с ним в извращенную половую связь. Но, конечно же, не это привлекло его к ней. В ее гостиной на стене висел огромный кондиционер. Ицику еще не приходилось встречаться с таким. Увидев его, Ицик затрепетал, и его охотничий инстинкт восстал ото сна. Теперь ему оставалось только ждать, когда пощелкивание зубов перейдет в мирный храп, и он, наконец, сможет удовлетворить зов своей хищной природы. Как назло, его новая подруга совершенно не хотела засыпать, а, наоборот, мучила Ицика еженощно, каждый раз уличая его в том, что он хочет от нее "много, много соитий". Их встречи участились, Ицик все еще надеялся, что фортуна улыбнется ему. Как опытный маньяк, он выжидал своего часа. И вот наконец, собрав все силы, он направил их на удовлетворение алчной секуритатской страсти, и следователь, клацнув резцами в последний раз, с сожалением заснула. Ицик торжествовал. Тихо выбрался он из-под одеяла, на цыпочках прокрался в соседнюю комнату и, выхватив из портфеля кувалду и топор, нанес серию ужасных ударов. Меткой рукой он попал в самое сердце врага. После чего с яростью вонзил топор в чрево кондиционера. Тот застонал, захрипел, забился в агонии и рухнул, поверженный, на пол. Ицик встал на него, поднял топор и издал победный клич. Несчастная секуритата в ужасе, прижимая к груди одеяло, уверенная, что Хизбалла уже оккупировала город, выскочила из спальни. Каково же было ее удивление, когда она увидела, как Ицик, ученый землекоп и гей-шпион, отплясывает танец победы на трупе кондиционера.
Спасение Родины и Ближний Восток
Страсть Ицика к кондиционерам была настолько велика, что не могла не сыграть свою историческую роль в известных событиях, потрясших весь Ближний Восток. Впрочем, начало этих событий никак не предвещало геополитических катастроф. Дело шло лишь о спасении Родины.
Как-то Ицик, идя по улице, заметил впереди очень толстого человека, шедшего как будто на деревянных ногах. Ицик догнал прохожего, задрал на нем штанину, но, к его разочарованию, нога оказалась человеческой. Тогда толстый мужчина отпрыгнул и громко крикнул “Аллах акбар!”. Тут Ицик заметил, что из-под куртки у него выскочил кусок провода. Ицик сказал:
- У вас проводок торчит, наверное, оторвался.
Человек распахнул куртку, и под ней оказалось 53 килограмма тротила. С криком ужаса он нажал на красную кнопку, но ничего не произошло. Он стал нажимать на нее еще и еще, но за этим тоже ничего не последовало.
Тогда Ицик вновь обратился к нему:
- Послушайте, я же говорю - у вас проводок оторвался.
Шахид, уставившись на безумного еврея и ничего не понимая, продолжал жать на кнопку.
- Ну что же это такое! - уже нетерпеливо воскликнул Ицик, - кнопка не может сработать, если нет контакта!
Ицик подошел к нему, взял провод и засунул в какую-то дырку в сложной системе переплетения проводов на арабском теле. Произошло короткое замыкание, террориста затрясло, волосы его встали дыбом, по телу пробежали молнии, и он забился в электрическом пароксизме. Но Ицик не заметил этого.
- Сейчас я починю, погодите, - сказал он террористу.
Так как в руках у него не было любимой кувалды, он взял большой камень, валявшийся на дороге, и стал чинить им шахидский пояс. Тут примчалась полиция. Ицик изо всех сил лупил камнем по взрывчатке. Наконец, несмотря на крики Ицика: “Дайте я починю! Я починю, я умею!”, полицейским удалось оторвать его от тротила.
После чего его, как возможного пособника террориста, забрали в Шабак. Но когда его ввели к следователю, в кабинете Ицик увидел кондиционер, вентилятор которого работал из рук вон плохо. Ицика затрясло. Он вскочил на стул, схватил со стола чугунную пепельницу и предался своей страсти. От кондиционера его смогли оторвать только шестеро следователей.
Он был признан опасным для кондиционеров боевиком и передан Мосаду. В Мосаде поняли, что получили в лице Ицика бесценное приобретение. На главном разведывательным Совете было принято решение заслать его в особо жаркие арабские страны.
С этого момента началась тайная жизнь Ицика, о которой мы, естественно, ничего не можем сказать. Ее секреты хранят анналы Мосада. Знаем лишь, что он был заслан в тридцать две арабские страны со своим главным оружием – небольшой кувалдой. После чего во многих из этих стран перестали работать кондиционеры и правительства, сходя с ума от жары, начали принимать безумные решения, чем вызвали возмущение раскаленных на солнце масс.
Так началась арабская весна. Волны гнева прокатились от Туниса и Алжира до Ливии и Египта, от Судана и Йемена до Сирии и Ирака. Разъяренные, очумевшие от палящего зноя народные массы начали революции.
Вадя - энциклопедист
Вадя, несмотря на охотничью юность, был необычайно пуглив. Например, он боялся некрасивых людей. Он прятался за спину Ицика, закрывал глаза ладонями и кричал: «Ой-ой, боюсь-боюсь-боюсь!». Ицик же никак не мог понять, что Вадя имеет в виду. Сам он, без предупреждения, не мог отличить красавца от монстра. Поэтому он мало кого боялся.
Вадя же пугался многих: людей на костылях, хромых, косых, а уж сумасшедших, которые целыми группами расхаживали в центре Тель-Авива, Вадя боялся до озноба: он бежал от них как от чумы. Сумасшедшие же, завидев Вадину реакцию, сразу же бежали за ним. К этому Ваде было не привыкать: еще работая гидом, он научился убегать от экскурсантов. Часто в центре Тель-Авива можно было заметить странную кавалькаду. Впереди большими буратинными шагами бежал Вадя, а сзади него группа тихих невменяемых граждан.
Дело в том, что в психиатрическую больницу в Израиле сажают только буйно-помешанных. Тихие же сумасшедшие разгуливают по городу и пользуются всеми благами городского хозяйства. Иногда кто-то из них вскрикивает страшным голосом и начинает кружиться на месте, другие ласково заговаривают с прохожими и лезут целоваться, третьи же, время от времени воздевая руки, ругаются со Всевышним.
Вадя был так счастлив, когда ему удавалось убежать от них, что, примчавшись домой, сразу хватал настольную книгу "Классификация психических расстройств" и определял диагнозы своих преследователей. Он испытывал истинное удовлетворение, когда узнавал, что ему удалось сегодня удрать от трех шизоидов, двух мегаломанов и одного параноика.
"Классификация психических расстройств" не случайно являлась Вадиной настольной книгой. Вадя вообще любил энциклопедии. Он часто перечитывал их по нескольку раз в день, внимательно разглядывая картинки и произнося незнакомые слова по слогам. Так однажды он наткнулся на красивую картинку, которая изображала кактус пейот. Ваде так понравился этот кактус, называемый еще на местном наречии мескалино, что он немедленно написал письмо в далекую Мексику, и ему прислали несколько экземпляров. Вадя страшно обрадовался.
Весь свой огромный балкон в центре Тель-Авива завалил он землей и посадил эти кактусы. Надо сказать, что под влиянием израильского климата пейот разросся необычайно. Скоро весь балкон Вади покрылся мескалино. Кактус оказался неприхотливым, и когда ему стало не хватать места, он пополз по стене. Скоро пейот оккупировал всю стену их многоэтажного дома.
Все наркоманы Тель-Авива, Иерусалима и Хайфы собрались под окном Вади. Целый палаточный город вырос в Тель-Авиве. Наркоманы из других стран кораблями и самолетами добирались до Израиля и располагались в центре города. В конце концов, даже индейцы из далекой Мексики во главе с самим доном Хуаном, бросив Кастанеду, прилетели проверить, как прижился их кактус. Попробовав израильского мескалино, они решили больше никогда не покидать эту благословенную землю. Торжественно всем племенем они прошли гиюр и расселились по просторам каменистой пустыни Негев, которая так напоминала им родную Сонору.
За племенем яки последовали могикане, ирокезы и семинолы. Вскоре в Тель-Авиве остановилось движение. Город впал в ступор. Огромный палаточный табор занял весь центр и с веселыми песнями расположился под Вадиными окнами. Жителям лагеря даже не приходилось теперь ползать по мексиканской пустыне в поисках мескалино, достаточно было протянуть руку - и перед тобой открывались врата безудержного рая.
Вадя слишком поздно прочитал статью под картинкой и узнал, что мескалино вызывает такие эффекты, как "галлюцинации с открытыми глазами, галлюцинации с закрытыми глазами, мистические переживания и, наконец, заторможенность действий и иррациональность мыслей". Когда Вадя выглянул в окно, ему пришлось пронаблюдать и побочные эффекты – "головокружение, рвоту, тахикардию, чувство ужаса и паники". Лагерь ходил ходуном. Вадя зажмурил глаза и хотел убежать, но тут в квартиру ворвались триста полицейских Центрального округа, бросились на него, завернули в ковер и вынесли из дома незаметно для любителей психоактивных веществ, которые могли бы вступиться за своего благодетеля.
Целых четыре месяца обследовали Вадю врачи на предмет следов от употребления наркотиков. Еще шесть месяцев полицейские искали деньги, которые Вадя на их взгляд должен был получить от торговли кактусами. Не найдя ни того, ни другого, суд постановил – счесть Вадю тихопомешанным и отправить домой. Дома Вадя немедленно раскрыл "Классификацию психических расстройств", но, увы, так и не смог найти собственного диагноза.
Вадя и экстрасенс
1. Земляки
Как-то Вадя, гуляя по Тель-Авиву, обратил внимание на афишу. На ней был изображен человек в ушанке, валенках и тулупе, с большим крестом на груди. Текст на афише гласил: “Впервые в Израиле таежный ведун, сын сибирского шамана и святой страстотерпицы, всесильный экстрасенс Иван Годун”.
Внизу более мелким шрифтом был перечислен список событий, происходящих с публикой прямо во время сеанса: увеличение мозга и других органов по просьбе заказчиков, аннигиляция вредных привычек, камней в почках и генетических мутаций. Далее была указана немыслимая стоимость билетов.
Вадя внимательно вгляделся в лицо ведуна и аж вскрикнул. Он узнал в нем товарища детских игр. Вадя побежал в гостиницу, где остановился Иван. В отеле его не оказалось, но на пляже напротив он заметил большой живот бывшего приятеля.
- Ваня! - закричал Вадя.
Человек встал и, распахнув руки, закричал:
- Вадя!
Они заключили друг друга в объятия.
- Вадя, - спросил Ваня, - а ты чего здесь?
- Так я, оказывается, еврей! - сказал Вадя.
- Вот это да! - сказал Ваня и похлопал земляка по плечу. -Здорово! Всегда думал, что что-то в тебе не в порядке.
- А ты-то Вань как? Ты же на тракторе на Тунгусску бревна возил!
- Эх, Вадя, и не говори, - печально ответил Ваня. - Ведь жил-то я хорошо, а потом перестройка - корова померла, мамаша окочурилась, папаша запил, хряк дуба дал, да и брат соседа пришиб, его и грохнули. Один я остался - куда деться. Вот, в ведуны и подался - сказал Ваня.
-А как же ты это, ну, экстра-сен-сируешь? - с трудом выговорил Вадя.
- Не спрашивай. Самому страшно. Как начну экстрасенсировать, так и остановиться не могу.
- А что ты делаешь-то?
- Не знаю я, Вадя. Как выпью, как на сцену выйду, у меня все в глазах закрутится - тут я вещать начинаю. Чего вещаю, ничего не помню. А когда все заканчивается, так меня со сцены утаскивают.
- Да, тяжело тебе, Ваня, - сказал Вадя.
- Ох, тяжело мне, Вадя, - согласился Ваня. - Давай, Вадя, выпьем спирта по таежной традиции.
Вадя попытался отговорить товарища. Пытался убедить его, что он, Вадя, на 35 градусной жаре не может пить закипающий спирт.
– Ты, Вадя, в школе не учился, - укоризненно произнес земляк. - Спирт, Вадя, кипит при 78,8 градуса, - обнаружил неожиданные познания Ваня и похлопал по стоявшей возле него канистре.
Тут же Ваня достал граненный стакан, с умилением посмотрел на него, смахнул невесть откуда взявшуюся слезу, наполнил его спиртом и залпом выпил.
-У х, - сказал он, вновь налил стакан и протянул его Ваде.
Вадя взял стакан и поднес ко рту. Но за последние десять израильских лет он абсолютно потерял навык и, только успев вдохнуть спиртовые поры, замертво упал наземь.
- Эх, Вадя, Вадя. Что же евреи тут с тобой сделали? Совсем ты теперь никуда не годный! - сказал Ваня с грустью и, отобрав у бездыханного друга стакан, выпил его. Огляделся вокруг и, не найдя ни одного соленого огурца, занюхал ушанкой, которую на гастролях всегда носил с собой.
После чего выпил еще три стакана, смог подняться на четвереньки и с пафосом произнести - Ну, Вадя, за упокой твоей еврейской души!
Потом внимательно, прищурив глаз, осмотрел стакан, канистру и ушанку. Икнул, отбросил стакан, наполнил из канистры шапку и выпил ее всю, не отрываясь. И так почему-то расстроился, что налил еще две шапки. Тут земля поменялась местами с небом, он успел крикнуть:
- Ну, евреи! - и грохнулся оземь.
Через час Вадю разбудил чей-то крик. Это два Ваниных администратора хлопотали над шаманом.
- До чего довели артиста! Что сделали с ведуном!
Они били Ваню изо всех сил по щекам, но тот не реагировал.
- Перебрал дозу! – схватившись за голову, вопил один из них.
Вадя смотрел на них мутным взором и ничего не соображал. Администраторы оглядели его и, отойдя в сторону, засовещались. После чего подошли к осоловевшему Ваде и рассказали ему о принятом решении. Вадя лишился чувств.
2. Ведун
У администраторов возникла идея: так как Ваня не мог больше вещать, а отменить выступление было уже невозможно, то за него должен был вещать повинный во всем земляк. Когда Вадя окончательно пришел в себя, он уже был одет в валенки, большой тулуп, а на голове его красовалась ушанка. Вадя не успел ничего понять, как в него влили чайную ложку спирта и вытолкали на сцену концертного зала. Вадя огляделся. Зал был набит битком. Шатающейся походкой дошел он до авансцены и только начал что-то бормотать, как услышал:
- Говори по-русски!
Большинство зрителей были бывшими гражданами СССР. Осоловелыми глазами Вадя обвел зал. Только сейчас он понял, что происходило с Ваней во время его выступлений.
- Давай, ведун! - крикнули с галерки. - Вещай!
Что делать, Вадя не знал.
Увидев его замешательство, администраторы страшным шепотом начали звать его из-за кулис. Нестройными шагами Вадя пошел со сцены. Как только он оказался вблизи кулисы, администраторы схватили его за тулуп и утащили со сцены.
- Быстро чего-нибудь вещай! - угрожающе прошипели они, насильно влив в него еще четыре ложки и вытолкнув на сцену. Зал в глазах Вади заходил ходуном, потолок стал опускаться на сцену, лица людей расплылись и поехали куда-то в сторону.
- Охухух! - закричал Вадя, потому что ему показалось, что зрителей уносит в тайгу. – Охухух! - закричал он не своим голосом, желая удержать отъезжающих. - Ух,ух,ух! - заухал он филином, пытаясь обратить на себя внимание.
Бывшие советские пенсионеры застыли. Крики Вади, которые они приняли за камлание шамана, произвели на них впечатление. Пенсионеры перестали дышать и замерли, словно индейцы перед анакондой.
- Охухуххуххух! - вовсю разошелся Вадя, распахнув тулуп. Прозорливые администраторы не случайно Ваде под тулуп одели тельняшку. Публика в зале, увидев знакомый наряд, закричала от внезапно нахлынувшей ностальгии. Вадя поддержал их и завыл так, как выли на родной Тунгусске голодные волки. От этого пробирающего дрожь воя большинство зрителей лишилось чувств.
Те, кто выжили, вспомнив свою российскую жизнь, подхватили Вадину песню. Публика, выла, не переставая. Администраторы схватили Вадю за воротник и утащили за кулисы. Но зрители уже голосили и без него. Напрасно вызванная полиция пыталась угомонить зал. Над Тель-Авивом стоял неумолкающий вой. Наконец большую часть публики развезли по клиникам для душевнобольных, а оставшихся родственники силком утащили домой. Но и там зрители время от времени неожиданно подвывали.
Вадю отвез домой Ицик. Всю ночь Вадя не прекращал вскрикивать.
На следующий день израильские газеты вышли с заголовками “Сибирский вещун совершил невозможное! Новые репатрианты завыли! (далее газеты расходились во мнениях: от ужаса, от счастья, от унижения!)".
Через месяц Ваде пришла посылка. В ней были тулуп и ушанка.
“Спасибо, Вадя”, - было написано на открытке, изображавшей таежный лес. “Шлю, что есть. Деньги кончатся – иди в ведуны! Я шаманом больше не работаю. Выпью и записываю издаваемые мной звуки. Называется “Тайны вселенной: инопланетные голоса”. Диски расхватывают, как пирожки. Увидишь - купи. Твой Ваня”.
Миллиардер: взлет и падение
1. Кампания
Как-то Вадя листал журнал "Для женщин", и ему попалась на глаза иллюстрация с Аполлоном Бельведерским. В журнале было написано, что он очень красив: причем не только физически, но и духовно. С подобным Вадя столкнулся впервые. До этого понятие красоты было ему неведомо. Он задумался.
- Ицик, - в конце концов обратился он к своему товарищу - ты красив?
Ицик тоже задумался.
- Сейчас узнаю. – Ицик побежал в другую комнату и позвонил маме. Через полчаса он вышел и честно ответил:
- Да, я красив. Волосы мои, что волны. Зубы мои белы, как сахар. Весь я прекрасен и нет во мне изъяна! Но духовная моя красота ни с чем ни сравнима!
- А ты, Вадя, духовно красив? – оглядев с пристрастием друга, спросил он.
Вадя, последовав примеру Ицика, тоже побежал в соседнюю комнату и набрал мамин номер. Через две минуты он вышел.
- Нет, - сказал Вадя, - духовно я некрасив. Я эгоист и моральный урод, не заботящийся о своей маме, думающий только о себе и уверенный, что я пуп земли.
Рассказав все это, Вадя заплакал. Но тут же понял, что он больше не хочет быть моральным уродом. Он погрузился в размышления и решил сделать что-нибудь возвышенное. Например, стать программистом и осчастливить все человечество.
И Вадя решил уйти в хайтек. Но чтобы создать вершину духовных ценностей, одного Вади было недостаточно. Тогда он придумал собрать лучших программистов и встать во главе их. Он отрыл фирму и назвал ее "Вадя и братья", надеясь, что будущие коллеги станут ему как родственники. Долго Вадя искал их, и в конце концов набрал удивительную команду.
Братьев было трое. У каждого из них были свои достоинства. Например, у первого программиста оказалось два стальных пальца. С пяти лет он стучал по клавиатуре, так что совершенно стер свои пальцы и ему заменили их новыми - нестираемыми. Своими стальными пальцами он печатал с такой быстротой и силой, что человеческий глаз не мог уследить за его движениями, а клавиатуры приходилось менять каждый час. Отсутствие какого-либо задания совершенно не влияло на его производительность – он строчил одному ему известные коды.
Другой брат, которого Ваде удалось найти, сел за компьютер в четыре года, поэтому несмотря на стекла толщиной в 12 см, он практически ничего не мог разглядеть. Для него надо было специально класть на пол огромный экран, по которому он ползал, не отрывая глаз. Производительность его была уникальна – он писал 26 кодов в минуту. Это были именно те коды, на каждый из которых обычный программист затрачивает день, а то и два.
Третьего сотрудника, которого посоветовали Ваде друзья, он нашел в доме для ветеранов программирования. Тот сидел за компьютером с двух лет. Ненужные ему двигательные функции атрофировались, и его возили в коляске. Жестокие врачи ограничили ему доступ к компьютеру восемью часами в сутки и не обращали никакого внимание на ломки, который преследовали его остальные 16 часов. Вадя спас его, разрешив не отрываться от клавиатуры 24 часа.
Вадя был счастлив. В первый рабочий день он собрал всю команду. Еще не придумав, какое бы задание им дать, он хотел познакомить братьев друг с другом, рассказать о своей жизни в Сибири. Но знакомство не состоялось: стальные пальцы сразу начал бить по клавишам, плохозрячий пополз по экрану, а ветеран, разогнавшись на коляске, со всего маха врезался в стол и прильнул к клавиатуре. Цифры, буквы, алгоритмы вылетали из-под клавиш, появляясь и исчезая на экране. Ваде осталось разве что сесть в уголок и наблюдать за ними.
На второй день Вадя решил все-таки познакомиться с коллективом. Для этого он задумал показать работникам все прелести тунгусского гостеприимства: он хотел расстелить перед ними медвежью шкуру, взять бубен и сплясать пару ритуальных танцев, сопутствующих будущей удаче. Но, увы, все повторилось. Они не обратили на него никакого внимания. В конце концов, через неделю сидения в углу Вадя махнул на программистов рукой.
Через месяц Вадя вспомнил, что у него есть фирма. Он прибежал в снятый им офис и увидел, что ничего не изменилось. Вадя не был уверен, что его отсутствие вообще заметили.
2. Взлет
Тогда Вадя решил закрыть фирму. Но это оказалось не просто. Родственники работников вышли на демонстрацию. Они обвиняли Вадю в дискриминации, путем лишения их детей единственной страсти. К родственникам присоединилось "Общество по охране программистов". Вадю обвинили в жестоком обращении с работниками полуумственного труда (общение с клавиатурой определили, как труд физический). Вадя сдался и решил никогда больше не вспоминать этот неудачный опыт по осчастливливанию человечества.
Через полгода, окончательно забыв про свою фирму, он открыл газету и увидел напечатанное большими буквами сенсационное сообщение о том, что фирма "Вадя и братья" ошеломила мир своим открытием: она изобрела искусственный интеллект. Газеты пестрели заголовками: "Впервые в мире!", "Технологический прорыв!", "Создание новой реальности!". Более того, оказалось, что корпорации IВM, Google, Facebook и Apple ищут владельца фирмы, чтобы заключить с ним сделку века и купить права на уникальное изобретение.
Вадя помчался в офис, но не смог войти туда. Огромная толпа журналистов осаждала его. Новостные телеканалы всего мира прислали своих репортеров. Ваде не удалось даже прорваться к входной двери.
Наконец, ловким тюленем пробравшись меж журналистских ног, дополз он до лестницы. К дверям офиса было не подойти: полиция с пулеметами залегла в коридоре. Государство, чтобы защитить уникальное открытие, организовало линию обороны. Пришлось долго доказывать, что это именно он, Вадя, является владельцем фирмы.
Когда он всё-таки проник в офис, картина, открывшаяся перед ним, оказалась до боли знакома: три его брата по-прежнему, не замечая бушевавшую вокруг них реальность, сидели за компьютерами. То есть двое сидели, а один лежал на экране. Стучали пальцы, скрипела инвалидная коляска, работа не прекращалась. Вадя хотел обнять и поздравить братьев, но они его не заметили.
На следующий день Вадю нашли и атаковали журналисты. Государству пришлось увеличить число международных авиарейсов в 36 раз. Самолеты, переполненные репортерами и учеными, чуть не сталкивались в воздухе. Все гостиницы Тель-Авива были забиты. Город не успевал принимать сотни тысяч туристов, желающих хоть одним глазком взглянуть на великого человека. Уже состоялось специальное заседание ООН, созванное в связи с созданием искусственного интеллекта. Радость охватила народы: тутси побратались с хуту, шииты с суннитами и Китай с Тайванем. Мир праздновал победу.
Вадю завалили предложениями. Домой ему тут же принесли факс, которого у него не было отродясь, 36 телефонов и еще какое-то таинственное устройство, называвшее на разных языках суммы, которые предлагали Ваде за его открытие. Факс печатал предложения без передышки 24 часа в сутки. Вскоре Вадю завалило бумагой с предложениями на всех известных языках мира. Теперь из бумажного сугроба торчала только его голова. Все 36 телефонов звонили беспрестанно.
Сначала Вадя еще успевал отвечать, но потом сгреб их в один угол, накрыл подушкой и завернул в одеяло. Потом дополз до факса и выдернул шнур из розетки. Только таинственное устройство в углу продолжало выкрикивать цифры, пока Вадя не стукнул по нему молотком. Оно замолчало и только иногда, всхлипывая, шептало очередную сумму.
Вадя не был расчетливым бизнесменом. Он просто не мог представить себе то, что ему предлагали. Миллиарды были для него абстрактной величиной. Но все были уверены, что Вадя набивает цену. В результате шестерка самых больших мировых корпораций предложили Ваде такую баснословную цифру, что он просто не смог ее осознать. Тогда китайцы объяснили ему, что если взять зернышко риса и посчитать его за 1 доллар, а потом этими зернышками наполнить всю его квартиру, включая туалет со сломанным унитазом – то именно такое количество долларов он и сможет получить, согласившись на эту сделку. Сначала Вадя, обезумев, еще пытался сосчитать эти миллиарды, но быстро сбился со счета и от безысходности согласился. Это была сделка тысячелетия.
В далекой Сибири уже ставились памятники знаменитому земляку. Его именем называли новорожденных. Поселок Тунгусска был переименован в Вадяград. Энтузиасты, построившись в колонны, маршировали по тракту Москва – Туруханский край под лозунгом "Вперед к счастливой жизни!" Именем Вади была названа одна из планет.
События развивались стремительно. Американцы решили перевезти программистов вместе со зданием, где был расположен Вадин офис, в Силиконовую долину. Израиль, по праву претендовавший на мировое открытие, пытался предотвратить вывоз из страны своего интеллектуального достояния. Россия настаивала на рождении Вадя в СССР, а значит принадлежности всех его мыслей РФ, как преемницы. Неожиданно Северная Корея заявила свои права на изобретение, мотивируя тем, что у нее есть атомная бомба, и если ей не отдадут этот чертов интеллект, она разбомбит всех к такой-то матери.
В результате Мосад под видом прививок от скарлатины сделал программистам уколы, после чего через неделю они должны были впасть в кому. ЦРУ, не зная об этом, выкрало их, перегрузило на Шатл, собираясь отправить их на секретную космическую станцию, но ФСБ взорвало корабль при взлете. Впрочем, все это не помешало работе искусственного интеллекта. Теперь он уже мог обойтись и без своих создателей.
Вадя же, не получивший еще не гроша, все никак не мог понять, что же ему делать с таким количеством денег. Он побежал советоваться к Неучителю:
- Неучитель, что же мне делать? – тонким от страха голосом закричал он, врываясь в квартиру.
Неучитель, в свободное от психических припадков время невозмутимый как скала, дал мудрый совет:
- Вадя, делай, что хочешь.
Вадя успокоился – он решил купить себе новый унитаз, обеспечить мир на Ближнем Востоке, спасти от исчезновения шлемоносного казуара и помочь странам Африки.
3. Падение
Но, увы, Ваде не дано было насладиться принятым решением - разразился международный скандал. Оказалось, что искусственный интеллект, созданный тремя безумными программистами, обладал странностями: он оказался близорук, постоянно бормотал что-то нечленораздельное, плевался цифрами и писал бесконечные коды, которые никто не мог расшифровать. При этом он с невероятной скоростью без конца клонировал сам себя. Его клоны плодились как кролики и делали только одно: плевались цифрами, лупили по клавишам и что-то глухо бубнили.
Начался финансовый кризис. Биржи мира падали одна за другой, доллар рухнул, евро уже не стоил ничего, в России забыли, как выглядел рубль, в Африке съели президента. Экономику настиг коллапс. Интеллект невозможно было остановить, даже отключив от электричества.
Вадя решил бежать. Он вылез в окно и начал спускаться по водосточной трубе, но та не выдержала его веса, и он полетел вниз. Пробив ногами старинный люк, Вадя провалился под землю. Только поднявшись на четвереньки и пробежав несколько километров, он понял, что попал в подземный лабиринт, созданный еще Ричардом Львиное Сердце – победителем сарацин. Год блуждал он по таинственным переходам.
За это время международное сообщество, утопив искусственный интеллект в Атлантическом океане, сбросило на него атомную бомбу. Были арестованы все Вадины миллиардные счета и конфискованы сбережения. ООН приняло решение навсегда запретить создание искусственного интеллекта. Финансовая жизнь планеты вновь ожила. О Ваде забыли.
Через год голова Вади высунулась из люка на центральной площади Тель-Авива. Шатаясь, добрался он до своей квартиры. Он был нищ и наг.