Странно, что у женщин подмышками растут волосы. Ведь эти женщины столь нежные существа. Растительность, покрывающая тела их, так странно диссонирует с тёплой шёлковой кожей, с их мягким и терпким запахом, с внезапным поворотом их мраморной головы. Бесконечная тайна заключена в их удивительном теле.
Эти женщины - я никак не могу их понять. Даже самые падшие из них, оборванные и неуклюжие, представляют собой безумную загадку. Ежедневно прогуливаются они по моему коридору. Среди них нет уродливых и красивых: все они столь таинственны, что невозможно предугадать, какое безумное тело кроется за тусклым халатом.
Уже много лет, как я получил свою новую должность. И мне кажется, что женщины, которых я наблюдаю из-за решётки - заключённые. Видимо, в тюрьме нашей женщины не живут в камерах. Они прогуливаются по коридору. Быть может, у них есть ещё какое-то место, где они спят, варят еду, ухаживают за детьми. Но мне это неизвестно. Условия нашего существования таковы, что каждый не может знать всё: он знает только то, что ему рассказали. Хорошо это или плохо - не мне судить.
Я медленно иду вдоль решётки со своей стороны коридора. Я внимательно рассматриваю каждую из этих женщин. Они никогда не разговаривают со мной. Они прогуливаются парами. Они молчат. Закон запрещает им распахнуть халаты. Что влечёт их по коридору?.. Я думаю, что должность моя заключается в том, чтобы наблюдать за ними.
Вдруг, я замечаю, как, держась за сведённые полы халатов, две женщины долгим взглядом изучают друг друга. Одна из них еле слышно, вкрадчиво произносит слова. Глядя на неё в упор, вторая подхватывает их громче. Самые грубые слова ищут они и медленно цедят их, оценивая каждое. Так возбуждающе действует на них эта грубость, так грязны оскорбления, шёпотом, выкрикиваемые ими, что обеих женщин начинает бить дрожь. Судорога охватывает тела их, и неутолимое желание влечёт их друг к другу. Полы халатов натянуты и готовы уже распахнуться...
Я бью в колокольчики. Их несколько у меня. Я трясу их верёвки и шум, музыкальный шум, становится неистов. Эти женщины того и гляди, спешат нарушить закон. Ведь они помнят, что халаты распахивать запрещено.
Иногда я ловлю на себе чей-нибудь взгляд. Наверное, женщинам тоже интересно понаблюдать за мною. Должно быть, я со своими усами, турецкой феской и старыми башмаками кажусь им странным. Что думают они обо мне? Что я субтилен, плечи мои узки, а длинные нескладные ноги нелепо торчат из старых ботинок? А, может быть, они тайно восторгаются мной, думая, что я красив, строен и добродетелен? Никогда не узнать мне этого.
Я так давно получил эту новую должность, что уже забыл, когда женщины стали прогуливаться по бесконечному коридору. Иногда подолгу взирают они на меня. Но я тоже, как и они, не могу распахнуть свой тусклый халат. Так уж заведено между нами. Часто мне начинает казаться, что и детство прошло моё здесь. Так же жадно тогда мы оглядывали друг друга, находясь по обе стороны непреодолимой преграды.
Может быть, и у женщин есть своя роль? Может быть, они тоже поставлены наблюдать за мною. Иногда отчаянно мне хочется распахнуть проклятый халат, но я знаю, что в тот же миг раздастся оглушительный бой ста колокольчиков - каждая из этих женщин схватится за свою верёвку. Но ведь трудно представить, чтобы эту тюрьму выстроили для меня одного, а стольких женщин назначили моими тюремщиками. Если заключённый - я, почему мне забыли сказать об этом?..
Так, ничего и не зная, мы пялимся сквозь решётку, не смея задать вопрос - кто же мы друг для друга? Не у кого нам спрашивать. Мы твёрдо знаем только одно: нельзя распахнуть халаты и надо успеть вовремя пробить в колокольчик, когда другой решится, наконец, это сделать.