Путешествие по Амазонке
1. Бизнесмен
Как-то Ваде в голову пришла гениальная мысль. Если он - главный эксперт по всему, а Ицик - ученый всех наук, не создать ли им вместе какой-нибудь бизнес. Идея быстро захватила друзей. Они сняли офис и стали ждать клиентов.
Клиенты не приходили. Постепенно компаньоны начали нервничать. Ицик тут же обвинил Вадю в саботаже и прожектерстве.
- Ах так, - заносчиво сказал Вадя. - Скоро клиенты повалят валом!
- Спорим? - сказал Ицик.
- Спорим! - сказал Вадя, и они заключили пари.
Вадя стал бегать по Тель-Авиву в поисках потенциальных клиентов. Рыская как волк, он забегал в первую попавшуюся контору и задавал вопрос в лоб:
- Ицик - ученый, а я - эксперт. Мы вам нужны?
- Нет, - отвечали ему.
И Вадя бежал дальше.
12 раз обежав весь Тель-Авив, он не нашел никого, кто хотел бы воспользоваться их услугами. Тогда Вадя решил доказать свою необходимость государству. Он записался на прием к министру. Как раз в это время в Израиле были объединены министерства науки, культуры, спорта, строительства, экономики, иностранных дел и торговли. После долгих препирательств, закулисной борьбы и компромиссов между 145 партиями все эти портфели получил один человек. Он почувствовал немыслимую ответственность. С ответственностью вырос и его вес. В результате, когда Вадя попал на прием, перед ним на трех стульях сидел огромный человек, закрывающий своим телом большое окно.
Вадя начал с места в карьер:
- Мы с Ициком, - сказал он, - создали фирму.
И далее рассказал министру об их проблеме.
- А что вы можете? - спросил министр.
- Все, - ответил Вадя.
- А можете доказать происхождение человека от обезьяны?
- Можем, - ответил Вадя.
- А от Всевышнего?
- Можем, - ответил Вадя.
-А разгадать все тайны Вселенной?
- И это можем, - ответил Вадя.
- А можете объяснить, почему евреи, которыми я руковожу, такие тупые, ленивые и безмозглые?! - тут министр сорвался на крик.
- Нет, - ответил Вадя. - Этого объяснить мы не можем.
- Вон, - закричал министр, - не получите от меня ни гроша!
Грустный Вадя отправился домой в Тель-Авив. Дома его встретил Ицик, строго спросив:
- Ну что, нашел заказы?
- Да, - гордо ответил Вадя, потому что не мог признать свое поражение.
- Тогда давай, гони, - потирая руки, воскликнул Ицик.
- Сейчас, - сказал Вадя и начал лихорадочно бегать из угла в угол.
- Ну? – с подозрением грозно спросил Ицик.
- Нужно объяснить, почему на Марсе будут яблони цвести! – в отчаянии закричал Вадя, вспомнив старую советскую песню, которую ему пела мать-альпинистка.
- Формат? - спросил Ицик.
- Научный трактат. На 321 страницу.
- Стоимость? - спросил Ицик.
Тут Вадя удивленно взглянул на него, пытаясь понять, не шутит ли Ицик.
- 10 долларов за страницу, - на всякий случай ответил он.
Ицик быстро пересчитал сумму в уме.
- Годится, - сказал он и побежал в свою комнату.
48 часов он не выходил оттуда. Его компьютер разогрелся так, что обжигал пальцы, но Ицик не замечал этого. Через двое суток он закончил трактат. Вадя вынужден был перевести на счет Ицика 3 тысячи 210 долларов.
- Ну что, - спросил Ицик, - это был единственный заказ? Больше нет?
- Почему нет? – обиженно сказал Вадя.
- Гони! - сказал Ицик.
Вадя выпалил все вопросы, которые крутились в его голове, начиная с пяти лет: почему у его мамы такие большие уши, сколько темной энергии во Вселенной и наконец, кто кого поборет, тигр или лев?
Ицик задумался на минуту и потом выдал: “123 дня, 14 тыс 532 страницы, 145 тысяч 320 долларов”. Вадя вздохнул, заплакал и согласился.
За следующие полгода Ицику удалось совершенно разорить Вадю. Тот продал всю мебель, газовую плиту и дверные ручки. И хотя Вадя взял огромные ссуды, выплачивать которые должны будут и его внуки, но гордость не позволила бы ему даже на смертном одре признаться Ицику в обмане.
В конце концов Вадя пошел на блошиный рынок, продал свои носки и красный галстук, который хранил как память о несостоявшемся пионерском детстве. Галстук никто не хотел покупать, но Ваде удалось обменять его на кусок черствого хлеба. Со слезами на глазах сидел он в углу своей комнаты и грыз хлеб. В этот момент в квартиру ворвался Ицик с новыми требованиями заказов.
- Нет, нет! - закричал Вадя, сдаваясь, - нет больше заказов!
Ицик оглядел Вадину комнату, в которой уже не было следов человеческого обитания, и понял, что разбогатеть им не удалось.
2. Художник
Тогда Ицик решил сам придумать способ немедленного обогащения. А когда Ицик думал, он, как известно, впадал в состояние кататонии. Эта удивительная способность к кататонической задумчивости всегда смущала Вадю.
На этот раз, простояв с открытым ртом всего девять часов, Ицик придумал удивительную идею. Посмотрев как-то в новостях, что картину Пикассо продали за 155 миллионов, Ицик взял карандаш и бумагу, посмотрел на Вадю и нарисовал его портрет. Сравнив свою работу с работой мэтра, он понял, что его Вадя больше похож на Вадю, чем “Кот” Пикассо на кота. Потом Ицик немного подумал и нарисовал Вадю еще раз. Если одна картина стоит 155 миллионов, сосчитал Ицик, то две будут стоить уже 310. От жадности он хотел еще несколько раз нарисовать Вадю, но не выдержав, выбежал на улицу предлагать картины прохожим.
Удивлению Ицика не было предела - прохожие ни в какую не соглашались их покупать. Наоборот, завидев Вадю на портрете, они в панике разбегались врассыпную. Конечно, Ицик знал, что Вадя некрасив, но еще раз взглянув на портрет, Ицик понял убегавших: Вадя был монстром.
Тогда вновь углубившись в интернет, он увидел большой унитаз, под котором значилось - “инсталляция”. Прочтя объяснения, он понял, что унитаз, стоящий на выставке, символизирует собой "все сознание современного человека, оглушенного цивилизацией и отбросами архаического мышления".
Ицик страшно разволновался, понесся на кухню, в приливе вдохновения вырвал раковину из стенки и побежал вниз в надежде всучить ее ценителям концептуального искусства. Но невежественные обыватели вновь не откликнулись на его призыв, только араб старьевщик дал ему за нее десять шекелей. Долго смотрел Ицик на эту монету и никак не мог понять, счастливое ли это начало бизнеса или его бесславный конец.
Он вновь принялся размышлять, и ему пришла в голову еще более гениальная идея. Ицик даже закричал от восторга. Он решил продать землю. Но не отдельный участок, а всю землю, как таковую. То есть планету. На его крик прибежал Вадя. Ицик объяснил ему уникальность своего замысла. Вадя был поражен мудростью Ицика. Осталось решить только один вопрос: кому именно продать нашу планету?
Долго бегали они по улицам и искали покупателя, пока проезжавший мимо амбуланс не отвез их в Абарбанель. Лежа на соседних койках в этой клинике для душевнобольных, они продолжали перебирать идеи быстрого обогащения. Наконец, Вадю осенило. Взглянув на Ицика, он понял, что они обладают несметным сокровищем – бесконечностью знаний.
Наученный горьким опытом, он решил, что главное теперь - найти надлежащего покупателя. Кто мог быть заинтересован в таком чудовищном интеллекте? Посовещавшись, они решили продать знание диким племенам. Главврач больницы, взяв с них честное слово, что они никому не всучат нашу планету, выпустил их на свободу.
3. Песнь о Варяге
Друзья купили глобус и стали искать дикие племена. Чтобы понять, кто самый дикий, они начали сравнивать ужасы, творящиеся у разных народов. Наконец, после долгих поисков им удалось найти племя в устье Амазонки, которое никто никогда не видел. Кроме одного человека. Некий путешественник перед тем, как его съели, успел кинуть в реку бутылку с короткой запиской: “Меня едят.”
- Наверное, он был еврей - глубокомысленно произнес Ицик.
- Почему? - удивился Вадя.
- Потому, - ответил Ицик.
Ицик был страшным националистом и подозревал всех людей в том, что они евреи. Вадя же, в отличие от Ицика, был интернационалистом и считал, что главное, чтобы человек был хорошим, даже если он еврей.
Итак, Вадя с Ициком купили билеты и полетели в Латинскую Америку. Высадившись на берегу Амазонки, они выдолбили себе пирогу из столетнего баобаба.
Их путешествие было достойно пера Жюль Верна. Утлое суденышко грозило перевернуться каждую минуту. На ночь они причаливали к берегу и тряслись от страха, а днем плыли, прячась от хищников на дне пироги. В свободное время они по привычке спорили и ругались. И вот однажды, в момент бурной дискуссии, за кормой лодки показалась огромная голова. Ужас, испытанный ими, сложно описать. Голова поднялась над водой и перед ними предстала гигантская анаконда, решившая, видимо, завершить диспут.
Друзья стали грести изо всех сил, но анаконда уже вцепилась зубами в корму. Еще секунда - и она бы проглотила гребцов, но тут Вадя в припадке безумия запел русскую героическую песню “Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает!”. Анаконда от неожиданности открыла пасть и выронила их утлый челн.
Из всей песни Вадя помнил только эту строчку и вопил ее в таком исступлении, что чешуя у анаконды встала дыбом. Змея никогда не слышала ни Вадиного пения, ни русских героических песен. От страха она захлопнула зубастую пасть, вильнула гигантским хвостом и уплыла восвояси.
Но Вадя уже не мог остановиться. Как заезженная пластинка он без конца выкрикивал, что Варяг не сдается и отказывался от пощады. Расслышав это, целая семья крокодилов бросилась в погоню. Семейка состояла из двух взрослых крокодилов и тринадцати малолеток. Они быстро догнали лодку, окружили ее и залязгали зубами. Лязг был похож на музыкальное сопровождение героической песни. От страха Вадя пел все быстрее. Крокодилы, вошедшие в ритм, тоже бойко застучали зубами. В конце концов они вцепились в лодку, оторвали ей нос и с жадностью с ним расправились.
Друзьям несказанно повезло: пока крокодилья семья грызла лодку, они вплавь бросились к берегу. Изнемогая, выползли они из воды и увидели, что добрались до устья Амазонки. Это был конец их путешествия.
4. Дикие люди
Вскоре они поняли, что это может быть и концом их существования. Спустилась ночь, и через минуту что-то страшно завыло и запричитало. Вадя с Ициком вскочили на ноги и, оглядываясь, побежали к воде. Крик явно отдавал панихидой. Друзья уже были готовы вновь броситься в объятия анаконды. Они прижались к друг другу, обнялись и стали ждать смерти.
Но смерть не наступала. Вновь раздалось страшное завывание. Ицик и Вадя задрожали от ужаса так, что волны заходили по Амазонке. Когда наступило затишье, вдалеке между деревьев они разглядели слабый отсвет пламени. Друзья легли на землю и поползли сквозь джунгли.
Приблизившись, в затухающем свете костра они увидели страшную картину. Вокруг огня сидело пять человек, а перед ними лежал обгрызенный скелет шестого. Людоеды облизывались. Потом схватили кости скелета и стали жонглировать ими, издавая ужасные звуки.
Путешественники застыли, не в силах шелохнуться. Но их уже заметили. В несколько огромных прыжков самые быстрые каннибалы подскочили к ним и моментально связали. После чего подвесили путешественников на дерево вниз головой, чтобы те дозрели к завтраку. Подвешенные Ицик и Вадя подумали, что эти люди, возможно, не нуждаются в обилии знаний, которым они хотели одарить их.
К утру каннибалы проголодались. Некоторые из них достали напильники, которые нашли у предыдущего туриста, и стали затачивать зубы. Сняв Вадю и Ицика с дерева, они окружили их, оскалились и понеслись по кругу. Ицику это напомнило русский хоровод. Но вскоре он понял, насколько русские праздники гуманней амазонских. Людоеды во время пляски решили откусывать от них по кусочку.
Друзья уже начали читать «Шма Исраэль», как в джунглях раздалось громкое шуршание. Это огромная анаконда, сраженная Вадиной песней, пришла наконец в себя и выследила путешественников. Змеюга раскрыла пасть, и никак не ожидавшие такой развязки людоеды были проглочены ею в один присест. После чего Вадя тут же закричал песнь о Варяге и смутившееся сытое чудовище, окончательно стушевавшись, покинуло поле боя.
От пережитых ужасов Вадя и Ицик, залившись слезами, вновь обнялись и так застыли на веки веков. В это время правительство Израиля выслало группу людей-амфибий, которые погрузив друзей в контейнер, сплавили их по великой реке. В самолете спасенные не смогли разомкнуть объятия. Так их и привезли в Израиль.
Еще 24 дня Ицик и Вадя стояли, прижавшись к друг другу. В конце концов Неучителю это надоело, и он взял свою китайскую палку. Это произвело впечатление на друзей, сработали рефлексы и объятия разжались. После чего они торжественно поклялись больше никогда не путешествовать по Амазонке.
Ицик и Мировое Зло
Проблема Добра и Зла всегда волновала Ицика.
С детства он был убежден, что его мама и есть мировое Зло. Когда он познакомился с Неучителем и увидел, что тот в приступе ярости не визжит фальцетом, он понял, что встретил мировое Добро. И Ицик познал гармонию...
Но когда Неучитель объяснил ему, что мама не есть абсолютное Зло, Ицик запаниковал. Да к тому же и сам Неучитель вел себя странно: он не хотел признаваться, кем является.
Ицик стал присматриваться к нему и начал подозревать, что совершенное Зло – это, как раз, он.
- Но тогда кто же мировое Добро? - задавал себе Ицик беспощадный вопрос.
Дилемма, вставшая перед ним во всей философской глубине, была неразрешима. Едва Ицик назначал на роль мирового Зла Неучителя, как тут же место Добра становилось вакантным. А стоило лишь его кумиру олицетворить собою Добро, в тот же миг на месте Зла зияла дыра.
Ицик не мог разрешить эту задачу: его черно-белый мир разрушался на глазах, грозя погрести Ицика под руинами. Он так долго сомневался, назначая Неучителя по очереди на обе роли, что окончательно запутался.
1. Империя зла
И тут Ицик вспомнил, что далеко на севере есть страна, именуемая ранее Империей зла. Ицик сел на самолет и вышел в аэропорту Шереметьево.
Там долго и подозрительно разглядывали его паспорт.
- Ты че притащился, жид порхатый? - добродушно спросил веснушчатый пограничник.
- Я ищу мировое Зло, - честно ответил Ицик.
- О, так это ж ты! – ткнув в него пальцем, весело сказал пограничник.
- Я? – удивился Ицик.
- А то, кто? Ты же нас споил и революцию устроил!.. У нас зла нет, - посерьезнев, добавил он строго - Мы – добро!
Ошарашенный Ицик закрыл от стыда лицо руками.
- Зачем же я споил русский народ? Зачем, зачем я устраивал революцию? – с отчаянием спрашивал себя перепуганный Ицик.
- Ну что, молодой человек? Совесть-то мучает? – раздался возле него вкрадчивый голос.
- Мучает, - он поднял глаза и увидел человека в шляпе и сером пальто со значком «Почетный чекист».
- Я искал мировое Зло… - пробормотал Ицик.
- И что, нашли?
- Да мне сказали…
- Я Вам скажу: Вам в другую сторону, – Человек в шляпе подошёл к карте и пальцем с большим брильянтовым перстнем сурово ткнул в Вашингтон. – Вот оно где!
2. Дервиш
Прилетевший в США рано утром угрюмый, не выспавшийся Ицик вышел из аэропорта Ла Гардия. Живущий на Ближнем Востоке, побывавший в России и не отвечающий на вопрос "How are you?" – "Fain!", он вызывал подозрения. За Ициком было установлено наблюдение, и, в конце концов, ничего не обнаружив, власти решили на всякий случай выслать его из Соединенных Штатов, как нежелательный элемент.
Тогда Ицик купил билет в Непал, чтобы найти какого-нибудь ламу, и узнать не в пещерах ли Гималаев кроются Добро и Зло. Но выйдя из аэропорта в Катманду, он столкнулся с целой толпой нищих. Ицик вспомнил слова Неучителя о том, что надо помогать сирым, ибо сказано "миссия их - проверять, не зачерствело ли сердце еврея!". Спохватившись, Ицик сразу же раздал все деньги и кредитные карточки, потом снял рубашку, ботинки, носки и брюки, доставив истинную радость непальским нищим. После чего, оставшись в трусах, босиком, без копейки денег, решил сесть на любой ближайший рейс.
В аэропорту его приняли за еврейского дервиша и пустили в самолет. Боинг летел в Берлин. Пограничные службы, увидев Ицика в трусах, поинтересовались целью его приезда. Ицик сразу признался, что ищет Добро и Зло. Педантичные немцы открыли телефонную книгу. Через полчаса Ицик получил официальный ответ на гербовой бумаге министерства внутренних дел: "В Берлине и во всей Федеративной Республике Германии существование Зла, впрочем, как и Добра, не обнаружено". После чего Ицику было отказано в пребывании.
Ни денег, ни одежды у него не было. Как продолжить поиски вечных ценностей, он не знал. Опечалившись, Ицик даже лишился на время дара речи. Тогда рабочие аэропорта, приняв его за бедного немого турка и выведя через канализационные пути в город, сдали на руки турецкой общине. После чего экстремисты из "Серых волков" контрабандой вывезли его в Стамбул.
3. Бомба
В Стамбуле Ицика сразу разоблачили, поняв, что никакой он не немой турок, а говорящий еврей и запихали в первый попавшийся самолет. Самолет летел в КНДР. Окружившие его при приземлении северокорейские пограничники в ту же минуту обнаружили у него в голове таблицу умножения и поняли, что перед ними ученый американский шпион.
Ицика раздели, долго били палками по пяткам, а потом, заставили изобретать новую, самую страшную бомбу. Ицик сидел с побитыми пятками, по шею в воде и изобретал бомбу. Иногда ему приносили горсточку риса, которую он с жадностью заглатывал. Иногда его били самшитовой палкой по голове, но это не помогало. Бомба не создавалась.
Наконец Ицика посадили на растущий бамбук и объяснили, что через 24 часа тот вопьется ему в пятку и прорастет прямо в мозжечок. Тут Ицика охватило невиданное вдохновение, и он быстро изобрел самую страшную бомбу.
Генералы так обрадовались, что забыли его спросить, как она работает. На радостях они решили немедленно повесить Ицика, чтобы он не разгласил секрет бомбы. Но голодные корейские солдаты, оставленные на минуту без присмотра, сразу же съели рисовую веревку, на которой должны были его вешать. Их немедленно расстреляли, но та же судьба постигла и второй рисовый канат вместе со вторым взводом. За третьим наблюдал офицер, поэтому солдатам ничего не досталось. Сам же офицер успел его только основательно надкусать. Естественно, когда на нем подвесили Ицика, канат не выдержал и порвался в надкусанным месте.
Ицик упал в воду и вынужден был плыть по рекам Корейской Народной Республики, текущим в Китай, пока его, обессиленного, не выловили возле Пекина. Там его вытащили на берег, одели шапку с красной звездой и отправили в Израиль.
Встретивший его Неучитель рассказал ему, что, когда корейцы решили использовать изобретенную Ициком бомбу, она взорвалась и убила двадцать три дивизии северокорейских солдат. За что американское правительство тайно наградило Ицика Медалью Почета.
- А как же Добро и Зло? – печально спросил измученный Ицик.
- Эх, Ицик, - и взгляд Неучителя стал задумчивым, - Кто знает замыслы Создателя…
Вояж в Кирьят Шмона
1. Вадя, Ицик и средства передвижения
Однажды Вадя купил автомобиль Вольво. Большой, широкий, 1953 года выпуска. Но продавец сказал, что он бегает, словно юноша. Счастливый Вадя отдал деньги и сел за руль. Мотор заскрежетал, во все стороны полетели искры, выхлопная труба завыла, и Вольво, словно пожилой тюлень, переваливаясь, помчалось вперед. Вадя попытался остановиться, но у машины, видимо, были свои планы: она неслась, грохоча и порыкивая на ходу, пока, наконец, тормоза сипло не застонали, и автомобиль внезапно встал, как вкопанный. От этого Вадя чуть не пробил головой лобовое стекло, что, впрочем, не омрачило его настроения.
Вадя смог быстро приспособиться к особенностям своей машины. Он подвязывал багажник изоляционной лентой, а пол автомобиля, который со дня рождения несколько поизносился, и потому в нем зияли две большие дыры, просто игнорировал. Главное было на ходу не промахнуться и не попасть ногой в дырку. Но все эти мелочи не беспокоили Вадю. Даже если машина не заводилась, и Вадя, кряхтя и потея, толкал ее вперед, через какие-то 2-3 часа шведское произведение авто-искусства одумывалось, и его мотор начинал грохотать.
Ваде его машина нравилась. Почему-то она не нравились другим водителям. Может быть, они были недовольны тем, что у Вади не горели фары, поэтому Вольво двигалось как вор в ночи, внезапно выскакивая перед носом других автомобилей.
В свое время Вадя изъездил весь родной Туруханский край и не слышал ни от кого жалоб. Впрочем, олени, завидев Вадю издалека, разбегались так быстро, что, если бы кто-то и решил бы поинтересоваться их мнением, то не успел бы расслышать ответ.
Конечно, в Тель-Авиве было больше водителей, чем на таежных тропах, и Вадя вынужден был маневрировать среди них, будто мчался на собачьей упряжке сквозь торосы Большой Тунгусски. Но он привык бороться с трудностями, а шведское чудо несло его вперед.
Ицик тоже купил себе машину.
Это был Додж 1928 года. Когда Ицик заводил его, Додж ворчал, как старый леопард, и не всегда двигался. Когда же Ицик выходил из машины и толкал его, Додж с диким ревом срывался с места, и Ицик не всегда успевал вскочить в него. К тому же Ицик иногда путал педали: и потому, когда он выезжал на улицы, водители Тель-Авива оповещали друг друга. Впрочем, Ицика было видно издалека: его огромный Додж то вилял, то подпрыгивал, то вдруг неожиданно для самого себя давал задний ход.
2. Поездка
Как-то Ицик договорился с Вадей поехать на пляж на его Додже. В последний момент Ицик вспомнил, что проколол вчера колесо, открыл большой багажник и залез туда в поисках запасного. Потом задумался и забыл, что он ищет.
Вадя, подойдя к машине и не обнаружив там Ицика, захлопнул багажник и сел за руль. Забыв, что они договорились вместе ехать на пляж, он поехал в поликлинику. Додж рычал, как обычно. Вадя не заметил, что одно его колесо проколото, а из багажника доносятся какие-то звуки.
Поликлиника, в которую направился Вадя, находилась за 184 километра от Тель-Авива в городе Кирьят Шмона. Это была не самая близкая поликлиника. Но и Вадя поехал туда не лечиться. Просто в этой поликлинике работала врач, с которой он вчера подружился на сайте знакомств. А так как дома ее ждал муж и шестеро детей, то свидание она назначила Ваде на рабочем месте.
Когда Вадя наконец добрался до ее кабинета в Кирьят Шмона, он был несколько смущен: прием у врача был в самом разгаре. Как дисциплинированный гражданин, он занял очередь и стал ждать. На сайте не было фотографии его потенциальной возлюбленной, в отличие от Вадиного фото. И когда дверь в кабинет открылась, он впервые увидел свою избранницу. Эта была женщина пенсионного возраста с неизмеримым объемом груди. Завидев Вадю, она подскочила на месте, дыхание ее участилось, а грудь начала так вздыматься, что халат распахнулся и обнажил глубокое декольте блузки багрового цвета. Вадя зажмурился. Наконец, при полном недоумении очереди, она схватила его за руку и одним могучим рывком втащила в кабинет. От неожиданности Вадина голова нырнула в декольте, и Вадя испугался, что вынырнуть ему уже не придется. Но в этот момент раздался стук в дверь.
- Занято! - закричала женщина-врач, глубоко дыша. Но стук раздавался все настойчивее. Со злостью запахнула она халат и распахнула дверь. За дверью стоял старичок, похожий на пожилой одуванчик. Он продолжал стучать своей палочкой о косяк открытой двери.
- Хватит, хватит! - закричала врач. Она схватила старичка за шиворот и тоже втянула его в кабинет.
- Что болит? - возмущенным голосом прокричала она.
- Я ничего не слышу, - сказал старичок. – У меня в ушах пробка, я ничего не слышу. Я не слышу, – настойчиво продолжал утверждать он.
Она посадила его в кресло, посмотрела в ухо и вытащила из него пробку из-под шампанского.
Потом она посмотрело в другое ухо.
– Вот лишь бы помешать! – раздраженно сказала она Ваде.
А старичку крикнула - Там тоже пробка, но другая.
При этом она все-таки подмигнула Ваде и, оглядев его, плотоядно облизнулась. Потом подошла к железному медицинскому шкафу, один вид которого привел Вадю в трепет, и достала оттуда огромный шприц. Ваде показалось, что он где-то уже видел подобный лечебный инструмент. Наконец, он вспомнил – когда он охранял крокодилов такой шприц применяли для их осеменения. Держа шприц наперевес, избранница подошла к старичку и с силой выжала его прямо в ухо своего несчастного пациента. Словно цунами сорвало старичка со стула и бросило в дальний угол комнаты. Он ударился о стену и громко закричал «Слышу, слышу!», словно матрос Колумба, завидевший заветный берег. Вадя похолодел.
Но женщина даже глазом не повела. Она повернулась к Ваде и вновь хищно оглядев его, произнесла, потрясая шприцем - Сейчас, сейчас, я почти кончила!
От страха Вадя на ватных ногах выскочил из кабинета и кубарем скатился по лестнице, оглядываясь, не бежит ли за ним полногрудая врачиха со шприцем в руке. Он вскочил в машину и, не замедляя скорость на поворотах, пронесся 184 километра за полчаса. Старый додж ходил ходуном, ревел, вставал на дыбы, обод проколотого колеса резал асфальт, высекая огонь, в багажнике бился Ицик. Когда додж, наконец, домчался до Тель Авива, он медленно и печально, прямо на глазах удивленных прохожих рассыпался на части. Странно изогнувшийся багажник развалился и из него что-то тяжелое вывалилось на землю. Вадя пригляделся и узнал Ицика, застывшего в невероятной позе.
Через час прохожие под руководством Вади сумели разогнуть Ицика. В ярости он был страшен. Глаза его вылезли из орбит, волосы встали дыбом, ноги тряслись, все тело ходило ходуном, а руки со скрюченными пальцами тянулись к горлу обидчика. Ицик издавал нечеловеческие звуки, что-то булькало, хрюкало в его горле, а зубы свирепо выстукивали танго смерти.
От страха Вадя сначала онемел, а потом умчался домой и забаррикадировался. А Ицик трое суток бегал под домом, пока не заскулил и не взмолился пустить его. Тогда Вадя сжалился, разобрал баррикаду и открыл ему дверь.
Ицик и Газа
1. Интуиция
Как известно, Ицик, несмотря на то, что непоколебимо верил в свое умение ориентироваться, часто выходил из дома и отправлялся в противоположную от работы сторону. А иногда, выходя с работы, долго бродил по Тель-Авиву, ища свой дом.
Ицик отвергал карты и любой другой способ ориентирования, кроме своей интуиции, на которую он всегда полагался. Как-то он поехал из Тель-Авива в Петах-Тикву, чтобы всучить Ученому Совету очередную монографию.
Города Петах-Тиква, несмотря на то, что тот находился в 15 минутах езды от Тель-Авива, он не нашел. В результате долгих поисков интуиция завела Ицика в арабскую деревню. Ее жители были так ошеломлены наглым евреем, который не только посмел въехать в их деревню, но и на полном ходу врезаться в дом старосты, что, не успев схватить камни, застыли как вкопанные. Тогда Ицик вышел и решил спросить у них дорогу.
Но задумался, а очнувшись и увидев вокруг себя людей, окруживших машину, решил, что это слушатели его очередной теории. Ицик сходу в карьер бросился им ее объяснять. И так заговорил несчастных арабов, что те вынуждены были закрыть уши, но Ицик продолжал, продолжал, продолжал и в результате заговорил их до смерти.
Вокруг него собралось много арабских женщин и детей. Они стали кричать «Убийца! Убийца!» Через десять минут журналисты уже отсылали статьи под заголовками “Резня на оккупированных территориях. Профессор-израильтянин зверски замучил палестинцев!”.
Ицик сел обратно в машину, дал задний ход, врезавшись в местную мечеть и разрушив полдеревни, после чего умчался искать потерянный город. К утру он добрался до Петах Тиквы.
Ему открыли дверь и сказали: «А мы вас ждали вчера».
- Я задержался, - задумчиво ответил Ицик.
2. Газа
Как-то знакомая мамы, симпатичная 78-летняя барышня, подмигнув Ицику, игриво попросила довезти ее до дома. При этом она одернула свою мини-юбку и невзначай облизнулась. Ицик, страшно возбудился и согласился немедленно. Ей нужно было ехать из Тель-Авива на север, в Кфар-Сабу.
Задумавшись, Ицик пропустил поворот, потом развернулся, запутался, потом развернулся еще раз, потом уставился на дорогу и перестал соображать. Сначала знакомая мамы еще строила глазки, в надежде на то, что Ицик ищет укромное место, чтобы одарить ее своей любовью. Но в конце концов она заметила, что они уже час едут в прямо противоположную сторону.
- Ицик, дорогой, - спросила она с тревогой в голосе. – А куда это мы поехали?
Ицик не отзывался.
- Ицик! - сказала она, уже несколько подпрыгивая на сиденье. – Мы едем в другую сторону.
Ицик не отвечал.
- Ицик! - воткнула она ему острый локоть в бок. – Куда ты едешь?
Ицик очнулся и сказал, что пропустил поворот.
- Поворот?! - закричала она. – Мы подъезжаем к границе!
Тогда Ицик свернул на проселочную дорогу, где надеялся развернуться. Они миновали израильских солдат, которые с автоматами наперевес высматривали что-то впереди и, наконец, забуксовали в бархане. Мамина подруга была уже в полуобморочном состоянии.
Ицик вытащил ее из машины и сказал, что надо идти пешком. Они стали перебираться через барханы. Ноги их утопали в песке, мини-юбка порвалась со всех сторон, Ицик потерял ботинок, но держался по-прежнему молодцом. Он шел впереди, таща за руку пожилую модницу, которая едва поспевала за ним. Так как Ицик был уверен, что идет на север, то он не обращал внимание на происходящее вокруг. Но его спутница вдруг вскрикнула и зажала рот рукой. Она так дернула Ицика за руку, что тот грохнулся на бархан.
- Ицик, - зашептала она, - мы в Газе.
- Где? – переспросил Ицик
- В Газе!
Ицик начал оглядываться и действительно увидел боевиков ХАМАСа, марширующих мимо них стройными рядами. Старушка, заметив это, со скоростью ящерицы зарылась в песок. Но оказалось, что Ицик умеет делать это быстрее. Он с головой нырнул в дюну. Над барханом торчали только его ноги в одном ботинке. Спутница, понимая, что ХАМАС сейчас заметит их, укусила его за лодыжку. Ицик дернулся и ввинтился в песок.
После того, как прямо над их головами промаршировал отряд боевиков, они раскопали друга друга и быстро поползли из Газы. Через пять километров они встали на четвереньки, а еще через пять выскочили на шоссе. В это время уже невозможно было определить не только пол двух этих существ, но и их принадлежность к роду человеческому. Во всяком случае, израильские солдаты открыли огонь без предупреждения. Тут у Ицика прорезался голос и на всех знакомых ему 16 языках он закричал:
- Это я! Ицик, Ицик!
Потом что-то в голове его щелкнуло и, подняв руки, он начал кричать:
- Гитлер капут! Но пасаран!
Спутница подвывала ему.
После 7-дневного допроса их отправили в соседнюю больницу, где они пролежали еще двое суток, и, наконец, через 10 дней Ицик довез подругу мамы домой в Кфар-Сабу.
Космическая эпопея
1. Астронавты
Вадя не любил летать в космос. Собственно говоря, он и не летал. Но сама перспектива оказаться одному во Вселенной не привлекала Вадю. Вадя любил компанию.
А Ицик не знал, любит он летать в космос или нет. У него об этом никогда не спрашивали, а о тех вещах, о которых его не спрашивали, он не думал.
Как-то Неучителя срочно вызвали в Особую комиссию Кнессета. Дело в том, что Внутренняя Монголия тайно обратилось к Израилю. Оказалось, что уже давно внутренние монголы задумывались о несправедливости судьбы, наблюдая, как в соседнем Казахстане взлетают всякие "Восходы" и "Союзы". И вот, наконец, был совершен огромный научный скачок. Внутримонгольские ученые изобрели собственную космическую ракету. После чего прочли популярную книгу "Протоколы сионских мудрецов" и обратились к Израилю с просьбой прислать своих специалистов.
Заседание Особой Комиссии, на которое был приглашен Неучитель, началось с молчания. Дело в том, что специалистов по внутримонгольским ракетам в Израиле не было. Но и отклонить предложение, прослыв незнайками, тоже было невозможно. Поэтому в Комиссию и призвали Неучителя, как одного из главных мудрецов столетия.
Неучитель, как всегда, спас положение. Он предложил двух людей. Одного - эксперта по всему и второго - ученого всех наук. Конечно, это были Вадя и Ицик. Особая комиссия облегченно вздохнула, зааплодировала и ее члены с радостью пожали Неучителю руку.
Нельзя сказать, что Ицика и Вадю не обрадовало это известие. Неучитель дал команду и уже от одного этого Ицик пришел в совершеннейший восторг.
Вадя тоже преисполнился гордости. Конечно, было лестно, что именно ему, бывшему охотнику за бобрами, была поручена столь выдающаяся роль.
2. Космодром
Друзья отправились в аэропорт и уже через каких-то 15 часов приземлилисьна другом краю света. Дружественные внутренние монголы выстроились вдоль посадочной полосы и встретили их звуками больших длинных труб. Красная дорожка из верблюжьей шерсти была выстлана у трапа. Ицик и Вадя сошли на азиатскую землю.
Там в это время была зима. И потому мелкий снег валил сверху, поземка выстилала землю искрящемся инеем, люди стояли одетые в толстые зимние тулупы, а на головах у них красовались пушистые меховые шапки. Вадя и Ицик были как всегда в сандалиях, шортах и в майках.
Долго и с удивлением внутренние монголы разглядывали их, но потом Начальник космического проекта распорядился принять дорогих гостей. Их зазвали в большую юрту, где Вадя от жадности выпил три литра кумыса впрок, после чего все сели в большие мерседесы и приехали на космодром. Вадя с Ициком вылезли из машин и немного постояли, оглядываясь. Космодром представлял из себя удивительное зрелище. Посреди бескрайней степи стояла одинокая космическая ракета. Вокруг нее на расстоянии километра скакали по кругу на своих лохматых лошадях суровые потомки Чингисхана.
Вадя уже основательно промерз. Пурга начала заметать путешественников. Даже Ицик почувствовал некоторое неудобство, когда его ноги в сандалиях оказались по колено в снегу. Начальник полетов, посмотрев на них, вежливо спросил:
- Может быть, вы продрогли?
- Да, да, - закивали Вадя и Ицик.
Тогда каждому из них дали по лошади Пржевальского, привязали к седлам, и все вместе помчались к ракете. Любезно отомкнув стальную дверь, начальник полетов пригласил Вадю и Ицика внутрь. Как только оба они оказались в ракете, дверь за ними захлопнулась.
- Что бы это значило? - подумал Вадя. А Ицик ничего не подумал, потому что рассматривал внутримонгольские надписи на кнопках пульта управления. Вадя бросился к иллюминатору, стал стучать и попытался докричаться до группы гостеприимных товарищей, стоявших снаружи. Наконец он догадался, что в кабине есть микрофон и схватив его, завопил:
- Почему нас закрыли?!
В ответ Начальник полетов, взобравшись на ближайший сугроб, прочитал им короткую лекцию по истории космонавтики.
- Перед тем, как в космос полетел русский герой Гагарин, - так начал он, - некоторые существа уже побывали там. Перед Гагариным в космос запустили Белку и Стрелку. И мы решили последовать опыту советских друзей. Прочитав "Протоколы", - он откашлялся, - мы поняли, что евреи - наиболее живучие существа. Вместо того, чтобы за четыре тысячелетия быть уничтоженными или самоликвидироваться, как любой нормальный народ, они сумели выжить! –
В его голосе зазвучала ордынская сталь, - Никакая Белка, никакая Стрелка не может сравниться с евреем! И если вам удастся выжить во время полета, - тон его приобрел торжественность, - то следующим в космос полетит человек!
Потомок Мамая махнул рукой, в воздухе что-то завыло, загремело, заржало, огонь вырвался из-под ног Вади и Ицика, раздался взрыв, и космическая ракета, оторвавшись от своей степной родины, взмыла вверх. После чего от нее быстренько отделились 14 ступеней, и Вадя с Ициком вырвались за орбиту.
3. Звездные битвы
В космосе оказалось на удивление хорошо. То есть Ваде было почти везде хорошо, но в космосе оказалось хорошо особо. Ицик, правда, не понял, что он уже находится в безвоздушном пространстве, но тоже почувствовал, что неплохо устроился. Вокруг была тишина, за окном Вселенная, и только одного не хватало обоим астронавтам - Неучителя. Он махал им приветственно рукой, стоя на горе Мория.
Но вот за бортом раздался отвратительный мерзкий звук. Это кричала одинокая дуплимерна, призывая своих сородичей. От ужаса Ицик и Вадя хотели обняться и заплакать, как они привыкли на земле, но в невесомости они никак не могли поймать друг друга.
А между тем происходящее вокруг становилось все более и более зловещим. Страшные вардаклюки грозили им кулаком в иллюминатор, брондавайны прилеплялись к их кораблю, как огромные улитки, а дуплимерны пытались прогрызть бронированную дверь каюты. Но корабль, несмотря ни на что, летел все дальше и дальше. При этом Ицик и Вадя даже не знали, запланировали ли внутримонгольские товарищи возвращение ракеты на землю. Или по неопытности запустили ее в космос, не предусмотрев обратной дороги.
А тем временем гигантское существо с 18 передними и одной задней лапой встало на дыбы перед кораблем, пытаясь остановить его. Существо обняло ракету, и, к своему удивлению, Вадя увидел табличку, прикрепленную к нему. “Ундервуд” – гласила табличка. Вадю охватила немыслимая догадка. Видимо кто-то из космонавтов когда-то прихватил с собой печатную машинку и вот, попав в космическое ничто, “Ундервуд” мутировал и обрел разум.
Каких только удивительных существ не пришлось увидеть Ваде с Ициком на космических просторах. Наконец их догнал некий объект, увидев который, смущенный Вадя покраснел и прикрыл глаза рукой. Ицик долго смотрел в иллюминатор и, наконец, понял: пролетающий объект напоминал огромную вагину. Вагина поравнялась с кораблем, увидела его взалкавший взгляд, гомерически захохотала и исчезла в пространстве.
Не успел еще Ицик отойти от возбуждения, как они увидели, что к ним на бешенной скорости приближается летающая тарелка.
От неожиданности Ицик закричал:
- Вадя, выпускай планеформы!
Вадя обомлел. Он не знал, что такое планеформы и совершенно не был уверен, что это знает Ицик.
- Выпускай планеформы! - как заведенный выкрикивал Ицик единственное слово, которое запомнил из десятитомной энциклопедии фантастики.
- Ицик, Ицик, где планеформы? – заметался Вадя.
- Везде, - закричал Ицик и в панике стал нажимать все кнопки подряд. Наконец он добился своего, и космическая ракета выпустила какую-то ядовитую струю прямо в нос подлетавшей тарелке. Через стекло было видно, как инопланетяне запрыгали, стали тереть глаза, закашлялись и схватили себя за горло. Ядовитая жидкость проделала брешь в их космическом корабле, и тарелка стала разваливаться на части.
Вадя вспомнил, как где-то читал о том, что внутримонгольские ученые создали новое страшное оружие. Основным компонентом его была моча лошади Пржевальского, обработанная при низких энергиях. Видимо, не зная того, Вадя и Ицик применили это ужасное оружие. Корабль инопланетян разъезжался по швам - моча Пржевальского разъедала его. Ицик и Вадя не отрывались от иллюминаторов.
- Какую ошибку мы совершили! – воскликнул вдруг Вадя, хлопнув себя по лбу. - Мы отказались от Встречи!
Но было уже поздно: ноги, руки, головы и другие органы инопланетян, расчлененные страшным оружием, разлетались по Вселенной.
- Подождите, куда же вы! - закричал Ицик. Но головы только покачивались и печально моргали.
Тот самый знаменитый инопланетный Контакт, которого столь долго ждали, так и не состоялся. Возможно, именно эта миссия была возложена судьбой на Вадю и Ицика. Но они не оправдали надежд Земли. Инопланетяне же тем временем окончательно аннигилировались и навсегда исчезли в Черной дыре.
А Вадя и Ицик, пролетав в космосе 14 лет, неожиданно приземлились, бухнувшись в Тихий океан, где их и подобрал седьмой флот США и, допросив на внутримонгольском языке, доставил в Израиль.
Последнее странствие
1. Гог и Магог
Далее события развивались непредсказуемо и стремительно, как и должны развиваться перед предсказанной пророками битвой Гога и Магога. Иран, как и следовало ожидать, обдурил ООН и создал, наконец, свою атомную бомбу. После чего решил выполнить обещание уничтожить Израиль. Но евреи опередили его, и эскадрилья бомбардировщиков разрушила ядерный реактор.
Мир содрогнулся от возмущения. ООН выпустила 34 осуждающих резолюции. Демонстрации протеста охватили Старый и Новый Свет. Иран обстрелял ракетами Хайфу и Кармиэль. Хизбала с севера и ХАМАС с юга вторглись на территорию Израиля. Лига арабских стран сформировала трехмиллионную армию.
Наконец, на равнине под Ар Мегидо развернулось одно из величайших танковых сражений. Самую мощную группировку у арабов составляли танки Армата, укомплектованные экипажами российских добровольцев. Танковые соединения вступили в бой, поддерживаемые артиллерией и пехотными дивизиями. Как и описывалось в пророчествах - земля горела под ногами. В результате этого страшного боя арабская танковая армада потеряла 1600 танков.
Но армия Израиля вынуждена была отступить. В это время иранские самолеты начали бомбить Тель-Авив. В конце концов и Египет, занявший выжидательную позицию, сделал свой выбор – 12 пехотных дивизий перешли границу Синая.
ООН призвало все воюющие страны к диалогу. Америка, подтвердив, что Израиль ее единственный партнер на Ближнем Востоке, задержала ему поставку обещанного оружия. Правительство Израиля сделало официальное заявление, напомнив миру о судьбе защитников Мосады и намекнув, что в случае попытки уничтожения использует все имеющееся у него оружие.
Мир вздрогнул, правильно поняв этот намек. Но арабы, рассчитывая на скорую победу, продолжили боевые действия. ООН осудило агрессивное поведение израильтян. Франция выступила с предложением установления новых границ Израиля в размере трехкилометровой прибрежной полосы. Россия взяла на себя гуманитарные обязательства по эвакуации всех не поместившихся на этой территории евреев. А США обязалось всем эвакуированным выплатить денежные компенсации в расчете 11 долларов на человека.
2. Вадя и Ицик на краю света
Бои тем временем перекинулись на улицы Тель-Авива. Населению раздали оружие. Неучитель взял “Галиль” с 4 магазинами и вышел на площадь Царей Израиля. Всюду слышались выстрелы. Неучитель лег за колонной возле мэрии. Ицик и Вадя встали рядом с ним. Крики «Аллах акбар!», прерываемые автоматными очередями, слышались все ближе.
Демонстрации по всему миру требовали прекратить израильскую агрессию. Неучитель разложил перед собой 3 магазина, перезарядил Галиль и прицелился. Из-за угла с базукой выскочил араб со сползшей с плеча куфией. Ицик и Вадя хотели убежать, но инстинктивно шагнули вперед, закрыв собой Неучителя, и так, случайно, вдруг, вошли в небытие. Ничего не успев понять, даже не успев крикнуть что-либо, оказались они на краю света.
Там было тишина, не было ни выстрелов, ни людей, только облака тяжело переваливаясь, плыли вокруг. Свет лился одновременно снизу и сверху, и Ицик подумал, что это, наверное, и есть фотоновый дождь. Здесь, на краю света, лишь тени проплывали мимо них и исчезали в нигде. Что-то кричащая тень мамы Ицика. Тень мамы Вади, размахивающей веслом. Тень Неучителя, падающего на землю с распахнутыми руками…
Тени плыли мимо них, растворяясь. Оба завороженно смотрели им вслед.
Больше никого не было на краю света. Не было ни евреев, ни арабов, ни речки Большая Тунгусска. Не было ничего. Вскоре за тенями исчезли и облака... Ицик почувствовал себя ангелом, парящим под солнцем. А Ваде представилось, что он огромная птица, застывшая в вышине над землей. Воздушная прохладная вата обволакивала тела. Свет пронизывал их насквозь. И было так спокойно и тихо, что, если бы они и могли вернуться назад, они не знали, стоило ли им возвращаться.
- Быть может, Всевышний, - подумал Вадя, - уже несет нас в другие миры.
Оба тихо уснули, качаясь на мягкой воздушной вате. Вадя был прав. Их несло далеко, далеко, в иные миры...
Эйн соф* – успел подумать Ицик.
Эйн соф - подумал Вадя.
Конец игры.
* В буквальном переводе с иврита – «нет предела». «Эйн соф» - одно из кабалистических определений Всевышнего.