Несмотря на изгнание из неучительского рая, Ицик так привык делать детей, что остановиться уже не мог. Женщины стали его ненасытной потребностью. С удивлением он обнаружил, что не все они после встречи с ним обзаводятся чадами. Но это уже не имело значения. В конце концов он стал настолько озабоченным существом, что страсть его передалась и Ваде. И вот преодолев до этого море любви, они отправились покорять ее океаны.
Колибри
О, эта пучина страсти! Царство Купидона и стрелы Амура! Какие только женщины ни встречались друзьям. Как-то Вадя познакомился с дамой миниатюрной, как колибри, и потому уверенной, что она “щебечет как птичка”. Мало кто из мужчин был способен выдержать ее писклявые трели. Но того, кто смог это вынести, ждало еще одно испытание. Возлюбленный должен был съесть не менее семи огромных котлет, прежде чем получить доступ к птичьему телу. Колибри была убеждена, что они подымают мужской дух. При этом занималась любовью она лишь одним способом: усадив мужчину на пылесос, служивший одновременно сидением. Она вскакивала сверху, и пылесос, словно дикий зверь, начинал метаться по комнате. Это был один из первых пылесосов-роботов - он грохотал, выл и ревел. Насмерть перепуганные любовники в ужасе пытались бежать. Возможно, ее механический друг был болен какой-то своей пылесосной болезнью. Иногда он начинал с бешеной скоростью биться о стены. Оседлавшие его возлюбленные чувствовали себя участниками родео.
Вадя с трудом выдерживал эти скачки, но наездница была влюблена в него, а Вадю мало кто любил на этом свете. Поэтому по первому зову он готов был явиться к ней.
Зов раздавался по несколько раз в день. Через полгода, несмотря на пылкость чувств, горелые котлеты уже не лезли в Вадино горло. Колибри же засыпала его смс: “Конь бьет копытом! Сковорода на плите!" В последний раз, он съел восемнадцать огромных котлет, после чего был посажен на проклятый пылесос, и проскакал на нем без отдыха четверо суток. Когда счастливая возлюбленная соскочила с мустанга, Вадя рухнул на пол и тихо пополз к двери. Тут он услышал, как на кухне серия новых котлет плюхается на сковородку. Вадя кубарем скатился по лестнице. На улице его подобрали сердобольные прохожие и отвезли в больницу. Ужас охватил его, когда наутро он увидел пришедшую навестить его Колибри. Вадя взревел, подбежал к подоконнику и ласточкой сиганул в пространство. Хорошо, что его палата находилась лишь на четвертом этаже.
Зов раздавался по несколько раз в день. Через полгода, несмотря на пылкость чувств, горелые котлеты уже не лезли в Вадино горло. Колибри же засыпала его смс: “Конь бьет копытом! Сковорода на плите!" В последний раз, он съел восемнадцать огромных котлет, после чего был посажен на проклятый пылесос, и проскакал на нем без отдыха четверо суток. Когда счастливая возлюбленная соскочила с мустанга, Вадя рухнул на пол и тихо пополз к двери. Тут он услышал, как на кухне серия новых котлет плюхается на сковородку. Вадя кубарем скатился по лестнице. На улице его подобрали сердобольные прохожие и отвезли в больницу. Ужас охватил его, когда наутро он увидел пришедшую навестить его Колибри. Вадя взревел, подбежал к подоконнику и ласточкой сиганул в пространство. Хорошо, что его палата находилась лишь на четвертом этаже.
Главмаршстрой
Однажды друзьям повезло - им удалось познакомиться с некоей особой - бывшей замдиректора Главмаршстроя из города Воркуты. Ее звали диковинным именем Драздраперма, что, впрочем, легко расшифровывалось как "Да здравствует Первое Мая". Правда, Вадя так и не понял, почему ее родители не завершили лозунг и не прибавили к нему "международный день трудящихся". Впрочем, тогда ее имя звучало бы как "Драздрапермамеждудтруд", и это было бы похоже на что-то индийское, вроде "Джавахарлалнеру". Но родители Драздапермы были русскими, а не индийскими коммунистами, и потому ограничились первой частью. И всем была бы хороша эта женщина, если бы не признаки некоторого восторженно-командного помешательства. Во время второй его фазы она выстраивала Вадю и Ицика в четыре часа утра в одних трусах на торжественную поверку. Это было достаточно бледное зрелище: тощий Ицик и рядом с ним, потряхивая бородой и переминаясь с ноги на ногу, заспанный Вадя. Бывший зам Главмаршстроя вышагивала перед ними, поворачиваясь на каблуках. - Почему? – выкрикивала она, – замдиректора Главмаршстроя не боится темноты? В голосе ее звучала боевая труба. - Потому что темнота боится замдиректора Главмаршстроя! - тонкими от страха голосами вопили друзья после месячной дрессировки. Второй вопрос выкрикивался еще более грозно: “Когда замдиректору Главмаршстроя страшно?” - Когда замдиректор Главмаршстроя смотрит в зеркало! - чеканили Вадя и Ицик. Надо заметить, что командная фаза ее девиации проявлялась гораздо реже, чем фаза восторга. Чем, собственно говоря, она и очаровала Ицика.
Ицик тоже понравился замдиректору. Она никогда не видела столь задумчивых профессоров. Вернее, она вообще не видела никаких профессоров, ибо вращалась в
ином обществе. Оно состояло из бывших жителей Колымского края, которые, добравшись до Земли Обетованной, не переставали радоваться и праздновать. Но Драздраперма перещеголяла их всех. Она праздновала свой день рождения по еврейскому календарю, григорианскому, китайскому и ацтекскому. Кроме того, она, естественно, праздновала все еврейские праздники. Но так как их количество ее решительно не удовлетворяло, Драздраперме приходилось отмечать день Независимости Мадагаскара, день Парижской коммуны и мексиканский День Мертвых. Она не могла игнорировать и день основания Рима, а также Шахсей-вахсей, Лакшми-пуджа и празд- ник Арабского скакуна. Когда торжества заканчивались, начина- лись дни рождения друзей, родственников, знакомых и незна- комых. В течение года, проведенного с Драздрапермой, Ицик принял участие в 364 празднествах. 365-ый день был выходным. Когда, обессиленный, в этот день он упал на колени, над ним участливо склонилась голова замдиректора Главмаршстроя. - Я не могу больше, - прохрипел Ицик. - И не надо, - участливо согласилась Драздраперма, - сегодня выходной... А, знаешь, что? – сказала она, на секунду задумавшись и тут же просияв - Давай этот выходной отпразднуем?! Ицик потерял сознание.
Сопрано
Не все встречи Ицика с женщинами заканчивались столь удачно. Как-то он вступил в переписку с одной особой. Особа задала целую кучу вопросов. “Есть ли у вас слух?” - для начала спросила она. Ицик подумал и, сообразив, что слышит все, что происходит вокруг, ответил: “Да”. “Поете ли вы?” - задала она следующий вопрос. Ицик вновь задумался и вспомнил, что как-то в детстве запел, и родственники, возможно от радости, выпрыгнули в окно и скрылись из виду. Дальше следовал странный вопрос: "В опере?" Ицик не знал, как на него ответить. Но тут он вспомнил, что, опять же в детстве, родители, решив проверить, не Моцарт ли он, повели его в оперу. Маленький Ицик заснул на первой ноте. Поэтому большой Ицик на вопрос ответил утвердительно. В результате трех положительных ответов особа согласилась с ним встретиться. Предупрежденный Неучителем о том, что женщины не всегда прямо выказывают свое желание, а часто кокетничают, подмигивают или специально одевают платье с большим вырезом, Ицик, вооруженный знаниями, направился в гости. Новая пассия встретила его в концертном платье с большим декольте. Ицик, завидев декольте, понял, что это как раз тот случай, о котором говорил Неучитель. Она провела его в гостиную, где стоял огромный рояль. Ицик, впрочем, не обратил на него внимание, так как не мог оторвать взгляда от выреза его новой знакомой. Она подошла к роялю и спросила: - Я сопрано, а Вы? Ицак не знал, кто он. И честно ответил: - А я нет. - Ну что ж, - засмеялась она и, подмигнув, села за рояль. Ицик, заметив ее подмигивание и сочтя это явным признаком желания, спросил:
- А когда мы займемся сексом?
- Ха-ха-ха-ха, - вновь расхохоталась хозяйка. – Какой Вы забавный. Сначала ведь прелюдия, - ответила она остроумно. После чего сыграла четвертую прелюдию Шопена. Потом кивнула Ицику и спросила:
- Ну, что же Вы собирались спеть? Ицик напрягся, потому что петь он ничего не собирался. Но, решив сделать приятное новой знакомой, он вспомнил песню, которую пел ему папа. Он встал в позу и закричал: “Вставай, проклятьем заклеймённый весь мир голодных и рабов!” Он успел спеть только две первые строчки, как услышал дикий вопль. Пианистка вскочила, зажав уши, и с безумным криком выбежала из комнаты. Прошло два томительных часа, пока, наконец, она вернулась, жаждая мести. Дико поглядывая на Ицика, в вытянутой руке она держала электрический шокер. Первый разряд тока отбросил Ицика к роялю. Ицик закричал. После второго разряда его голова была засунута под крышку рояля. "Пой!" – страшным голосом закричала Сопрано. Ицик завыл. "Не фальшивь!" – выкрикнула она в порыве борьбы за музыкальные идеалы. Несчастный Ицик верещал как резаный. Она лупила его крышкой рояля, пытаясь извлечь из него хоть одну чистую ноту. "Пой!" – рычало Сопрано. В конце концов его визг перешел в заунывный протяжный стон. Пианистка прислушалась к ноте и, облегченно выдохнув, отпустила несчастного певца. Ицик, как ошпаренный, помчался домой.
Плакса
Все знакомые и родственники давно позабыли ее настоящее имя. Они звали ее - Плакса. Плакса была зареванной женщиной средних лет с большой печальной грудью. Она рыдала всегда: от счастья и от горя, от вкусной и невкусной еды, рыдала, когда училась в школе и когда закончила университет. Когда же она поступила на работу, она рыдала, уже не переставая. Именно в это время она и встретила Вадю. Завидев его впервые, она залилась слезами. До Вади Плакса не знала мужчин. Она очень переживала по этому поводу и потому все время плакала от горя. Познав Вадю, она поняла, что такое счастье, и зарыдала от радости. К их второй встрече она заливалась слезами, не переставая, и Вадя испугался, что захлебнется в этом потоке. Непросто было общаться с ней: за день Вадя обычно тратил на нее 32 носовых платка и 74 рулона туалетной бумаги. Через три месяца Вадя пришел на работу, бросился на колени перед начальником и умолил отправить его в самую дальнюю командировку. Вадю услали в американский филиал фирмы на Аляску. Попав в привычную для него, почти сибирскую атмосферу, Вадя ожил. Он быстро срезал рогатину и начал искать медведя. В его поисках он заблудился и перешел Берингов пролив, оказавшись на территории Российской Федерации. Вадя очнулся только тогда, когда вокруг уже ложились снаряды. Русские пограничники из всех видов оружия обстреливали врага. Она приняли Вадю за авангард армии США, которая, наконец, решила захватить Россию, поставить ее на колени и расчленить. Снаряды ложились совсем рядом. Вадя развернулся и что есть силы побежал обратно в Америку. Пограничники помчались за ним. Вадя оглянулся: бронетанковая дивизия догоняла его. Вместе они пересекли Берингов пролив и пронеслись через всю Аляску до границы с Канадой.
В это время поднятые по тревоге американские истребители вылетели навстречу врагу. А российские танки, забыв прихватить солярку, застряли в снегах. Когда же США послали ноту протеста, российский МИД кратко ответил: “Дивизия заблудилась”. На этом инцидент был исчерпан. Дивизия была окружена, и с криком "Врешь, не возьмешь!" в полном составе сдалась в плен. Вадю объявили пропавшим без вести. Плакса залила слезами Министерство иностранных дел. Вадя тем временем вынырнул из- под льдин на острове Ньюфаунленд и попросил там политического убежища, как лицо, подвергавшееся преследованиям на родине. Но власти острова не сочли Плаксу преследовательницей. Тогда Вадя спрятался среди торосов и в течении последующих четырех лет ждал весточки с родины. Наконец, Ицик послал ему радостное сообщение. Ваде неслыханно повезло: Плакса влюбилась. Избранником ее оказался молодой веснушчатый психиатр. Когда Вадя вернулся в Израиль, на всякий случай он решил это проверить. Найдя адрес клиники веснушчатого возлюбленного, он тихо приоткрыл дверь и заглянул в кабинет - Плакса и психиатр, обнявшись, рыдали без остановки.
Атлантида
Непростые женщины попадались и Ицику на его тернистой любовной стезе. Как-то он встретил барышню, которая поведала ему, что предки ее – выходцы из Атлантиды. Она назначала Ицику свидания, а встретившись, вдруг застывала внезапно и говорила: “Прислушайся... Ты слышишь?” Ицик ничего не слышал, но кивал головой. “Это поет Вселенная”, - шептала ему Атлантида. Когда же они начали заниматься с Ициком сексом, в ответственный момент она вдруг вскакивала с постели и кричала: “Иные миры зовут нас!” В этот момент Ицик не слышал зова миров, а содрогался в конвульсиях. Атлантида укоряла его: “Не стыдно ли тебе, когда Космос взывал к нам, заниматься своим оргазмом?!” Атлантида выходила голая на балкон, простирала руки к звездам и разговаривала с галактиками. Она звала с собой Ицика. Он шел к ней, тоже подымал руки, но не знал, о чем с ними говорить. В конце концов Ицик своим незнанием так надоел ей, что она оставила его. Через неделю Ицик заметил ее отсутствие. Во что бы то ни стало он решил вернуть Атлантиду. Для этого Ицик разделся и, как она учила, вышел на балкон, поднял руки и застыл, надеясь, что галактики призовут Атлантиду. Температура воздуха в это время в Тель-Авиве достигла 44 градусов Цельсия. Ицик стоял неделю. Он не пил, не ел, и тело его, все более высыхая, постепенно стало превращаться в мумию. Как раз в это время на площади, где он жил, проходила демонстрация защитников животных. На их плакатах были нарисованы кролики с откушенными головами, гуси с раздутыми животами и собаки без хвостов и ушей. Защитники животных ходили по площади кругами и скандировали “Свободу млекопитающим!” Наконец кто-то из них заметил застывшего с поднятыми руками Ицика. Приняв его за мумию замученного экзотического животного, они сняли его с балкона, подняли на руки и понесли по городу вместо плаката. После трех недель хождения кругами по Израилю защитники животных устали и сдали мумию Ицика в местную кунсткамеру. Там Ицика на полгода положили в ванну, он отмок, разбух и принял свой прежний задумчивый вид.
Цаца
Новая знакомая Вади по телефону сразу же заявила: "Может быть, я и ретроградка, но в сексе у меня есть ограничения, которые я не намерена нарушать даже для самых лучших любовников, которых у меня было в избытке!” - Я согласен, - быстро проговорил впечатленный Вадя. - Значит так, - сказала она, - я не занимаюсь анальным, оральным и генитальным сексом! - Какая цаца! – подумал ошарашенный Вадя и даже выронил телефон. Но когда поднял его, то услышал, - Давай адрес. Еду. Через пятнадцать минут она уже звонила в дверь. Войдя, Цаца осмотрела Вадю с головы до ног и призналась: - Меня только что изнасиловали. У Вади перехватило дыхание. - Кто, где? - спросил он. - Здесь, в подъезде, меня изнасиловали трое грязных отвратительных мерзких грузчиков самым извращенным способом. Вадя заметался по комнате. Вспомнив славное тунгусское прошлое, он схватил боевой топор и бросился к двери. - Куда ты? - удивленно спросила Цаца. - Поймать насильников! Изрубить их в щепки! - О, - сказала она, - насильники давно убежали. Вадя на всякий случай, с топором наперевес, спустился по лестнице. Но никого, к счастью для себя, не обнаружил. Запыхавшись, поднялся он наверх. - Как ты решителен! - произнесла она с придыханием. Они сели пить чай, и женщина поведала ему, как в свое время в Африке ее обесчестили 14 негров с огромными фаллосами. Вадя затрепетал. При следующей встрече она рассказала Ваде, что по пути к нему над ней надругались прямо в автобусе.
- В каком автобусе?! - вскричал Вадя. - Немедленно заявим об этом в полицию.
- Какая полиция, - стала увещевать Цаца. - Ведь я даже не видела их лиц.
- Как, это же было в автобусе!?
- Да, но они стояли сзади меня. - А люди вокруг?? - Ах, - сказала она. – Пассажиры пожирали меня плотоядными взглядами и подбадривали маньяков. - Господи! - только и смог произнести Вадя. В следующий раз ее изнасиловали прямо на концерте симфонической музыки, в оркестровой яме. - Кто, кто это был?! - кричал Вадя, мечась по комнате. - Это были дирижер, арфистка и три трубача. - Мы найдем их всех! - в гневе закричал Вадя. - Ты запомнила их лица? - Нет, конечно. - Ну хоть одно! - Да нет же, в зале было темно, к тому же они были в масках... Но это не самое страшное - сказала она, помолчав. И тут же рассказала Ваде, что однажды, потерпев кораблекрушение, вынуждена была дрейфовать на шлюпке в открытом море, но и туда приплыли насильники и мучили ее 24 часа без перерыва, пока их не смыло волной. После чего над ней надругались осьминог и одна рыба-меч. Вадя онемел. Он так сопереживал своей новой знакомой, так пугался кошмарных подробностей, что ему даже в голову не приходило перейти к более близким отношениям. А она все рассказывала и рассказывала. Ее насиловали на земле и под землей, в шахтах и аэростатах, в пустынях и на вершинах гор. Ее насиловали все, везде и всегда. Вадя не мог шевельнуться от ужаса. Через месяц Цаца бросила Вадю. - Эх, ты! - сказала она. – Меня насиловали все, кому не лень! Все, кроме тебя! Она хлопнула дверью, и они расстались навеки.
Танцы павлина
Как известно, Вадя, в отличие от впадавшего в кататонию Ицика, был жовиален и егозист. По Вадиному виду можно было многое определить. Если он шел своей буратинной походкой, размахивая руками и высоко поднимая коленки, было понятно: Вадя идет по делу. Но если вы заметили, что Вадя извивается как уж, подмигивает, облизывается и делает странные телодвижения, значит, он разговаривает по телефону с женщиной. Этот телефонный флирт сопровождался нечеловеческими ужимками и удивительными гримасами. Кроме того, если разговор происходил на улице, Вадя мог остановиться у какого-нибудь столба и начать тереться об него, сам не замечая того. Да так, что прохожие показывали на него пальцем. Чем более волнующим был разговор, тем больше он извивался и почесывался. Когда же странный этот танец заканчивался, он потирал руки и принимал горделивый вид, самодовольно оглядываясь вокруг. Безусловно, если бы он был павлином, его хвост распустился бы в одночасье. Потому на него и обратила однажды внимание знаменитая вегана Флора Штамм. С ней Вадя, чтобы не обидеть животных, перешел на подножный корм. Вместе они объели всю траву в городском саду. Неучитель, любивший зеленые насаждения, возмутился. Вадя оправдывался: “Но она любит животных!” - Я тоже люблю их. Они вкусные! – воскликнул Ицик. - Тогда зачем, - вскричал Неучитель, - она отнимает у них еду?!
Душа Неучителя
Как-то из далекой Индии приехал старый друг Неучителя. Это был знаменитый йог Санскрит Ганг. Он приехал лечить Неучителя от душевных болезней. Долго бился Санскрит над его душой, но в результате ни айюрведа, ни пранаяма не смогли победить Неучителя. Оказалось, что душа его неизлечима. Ганг сдался и признал свое поражение. Но уезжать на родину не собирался. Он обжился и стал вести привычный для себя образ жизни: то застывал на трое суток, стоя на одной ноге, а то проводил их, повиснув вниз головой. Наконец, после восьми месяцев глубокой медитации, он изрек: “Друзья хороши в малых дозах!” Неизвестно, кого он имел в виду – себя или Неучителя, но быстро собрался и уехал в аэропорт. Прощаясь, он обратил внимание на Вадин понурый вид. - Что ты так грустен, друг мой Вадя? – по-индийски спросил Санскрит Ганг. Вадя подумал и печально ответил, что у него давно не было женщин. Санскрит Ганг полез в свою дорожную торбу. Оттуда он достал мешочек травы и, вручив его Ваде, торжественно произнес: “Это придаст твоему лингаму необычайную силу!”, – после чего прослезился от умиления, обнял Неучителя и улетел восвояси.
Индийский порошок
Прославленный йог, улетая, забыл предупредить Вадю, что принимать подаренный им порошок, как и друзей, надо в малых дозах. Вскоре к Ваде зашла мама, надеясь застать сына в кровати с женщиной и уличить его в прелюбодеянии. Но, не застав врасплох ни Вадю, ни развратницу, разочарованно вздохнула и уже собиралась уйти, как вдруг заметила на столе индийский мешочек, наполненный истолченной травой. Приняв траву за индийский чай, она высыпала в чайник сразу все содержимое, в отместку решив выпить всю Вадину заварку. Но удалось ей сделать не более десятка глотков. После чего она завыла страшным голосом, выскочила на улицу и изнасиловала тридцать шесть мужчин. Но тут ее поймала полиция и отвезла в психиатрическую больницу. Там она сорвала с себя оставшиеся одежды и по дороге успела изнасиловать четырех санитаров, тащивших ее в палату. “Мама, мама!” – потрясенный ее видом, кричал Вадя, посетив ее на следующий день. Но мама не обратила на него внимания. “Джентльмены, мужчины, самцы!” - страшным голосом рычала она, выламывая стальные прутья дверной решетки. Когда горестный Вадя вернулся домой, они с Ициком выпили весь заваренный мамой чай и легли спать. После чего проснулись посреди ночи, выбежали на улицу и стали ловить проходящих женщин. Шестеро суток носились они по переулкам и площадям, принуждая незнакомых женщин предаваться разврату. Общественность забила тревогу. Но было уже поздно. Заслышав, что в Тель-Авиве мечутся по улице два сексуальных гиганта, в город стали съезжаться женщины со всего мира: француженки, бразильянки, женщины острова Пасхи и даже бывшая банщица второго мужского отделения Сандуновских бань, а ныне чемпионка тантрических боев Серафима Молот. Приехавшие рыскали по всему городу, надеясь встретить маньяков. Но и Вадя с Ициком после выпитого чая алкали любовных битв. На город надвигалась ужасная вакханалия.
Вожделение и геополитика
Обнаружив, что в Тель-Авиве рыщут сексманьяки обоих полов, мэр города тотчас выступил с призывом к Неучителю обуздать негодяев. Немедленно Неучитель вызвал к себе Вадю и Ицика и категорически запретил им любые половые сношения, подкрепив это традиционными ударами бамбуковой палки по пяткам. Слово и палка Неучителя были столь убедительны, что, несмотря на могучее воздействие индийских трав, друзья тут же публично отказались от собственного либидо и поклялись забыть о том, что на свете существуют женщины. После того, как Неучитель запретил им половую жизнь, Вадя затих, скукожился, прочитал в подлиннике "Трактат о пользе воздержания в год бешеной панды" и стал даосом. Ицик же от горя залез под кровать и, плача, провел там 361 день. Им было тяжело. При этом постоянное искушение все время маячило перед глазами: женщины, покачивая тяжелыми бедрами, громко дыша и вздымая бюсты, плыли по улицам. Ваде пришлось выучить наизусть весь Трактат, а Ицику, даже под кроватью, на всякий случай закрыть глаза. Но, увы, борьба с вожделением не принесла желаемых результатов. Как-то Вадя, идя по бульвару и бормоча о пользе воздержания, увидел знакомую женщину, не выдержал, схватил ее за руку и поцеловал ее 42 раза. Рука распухла, и женщина с криком убежала. Но по Израилю уже поползли слухи: “Они вернулись!” Эротоманки всех стран начали собирать чемоданы. Они фрахтовали целые самолеты, лишь бы воспользоваться талантами своих сексуальных кумиров. К тому времени и Ицик, лежа под кроватью, тоже не выдержал – он схватил чью-то проходящую ногу и стал ее целовать. Это оказалась нога Неучителя, она дернулась и больно пнула Ицика в лоб.
А в это время в аэропортах мира уже началось столпотворение: тысячи женщин пытались вылететь в Израиль. Правительство вынуждено было закрыть воздушные ворота страны и объявить, что Вадя и Ицик не готовы к исполнению своих обязанностей. В ответ на обман правозащитники выдвинули обвинение властям в сокрытии Вади и Ицика от народов. В защиту друзей выступил угнетенный народ Палестины. В результате Европейский суд по правам человека обвинил Израиль в преследовании собственных граждан. Испугавшись, комиссия Кнессета по сексуальному урегулированию пригласила Ицика с Вадей на телевидение. Там они выступили с опровержением слухов о примененных к ним пытках и лишении функционально важных органов. При этом они заявили, что находятся в здравом уме и более не склонны к беспорядочным половым связям. Естественно, подобное заявление вызвало шквал международного возмущения. Ведущие газеты мира вышли с разоблачениями спецслужб Израиля. Журналисты установили, что Ицик и Вадя могли сделать подобное заявление, лишь находясь под воздействием психотропных препаратов. В результате Израиль был подвергнут экономическим санкциям, а члены комиссии Кнессета на заседании Генеральной Ассамблеи ООН большинством голосов были лишены права на размножение половым путем.